Маркус Вольф. Леонид Млечин

вспоминал советского драматурга: «Как товарищ он делал для меня всё, что мог, – шла ли речь о срочном переводе – в течение буквально нескольких ночей – моей пьесы “Флорисдорф” для Вахтанговского театра или о том, чтобы выбить мне квартиру».

      Автор «Оптимистической трагедии» был влиятельным человеком, вхожим в самые высокие кабинеты. Он взялся помочь Вольфу обустроиться в Москве. И помог! Квартирный вопрос был самым острым – нового жилья в столице почти не строили. Но немецкий драматург-антифашист получил двухкомнатную квартиру с ванной и кухней. Роскошь по тем временам! Да еще в самом центре города, в писательском доме в Нижнем Кисловском переулке, на пятом этаже. Здесь и росли сыновья Вольфа – Конрад и Маркус, которого в России называли просто Мишей, а позже уважительно Михаилом Фридриховичем. Ныне в Москве на доме 8 по Нижнему Кисловскому переулку установлена мемориальная доска Фридриху Вольфу и его младшему сыну Конраду Вольфу: «В этом доме жили с 1934 по 1945 год…» Третий Вольф – Маркус – не упомянут. Пожалуй, несправедливо. Маркус Вольф был по-своему не менее одарен, чем отец и младший брат. А в современной истории Германии явно сыграл большую роль.

      Советская Россия стала для обоих братьев второй родиной. Впрочем, о скором возвращении в Германию никто из эмигрантов и не мечтал. Маркус получил паспорт и считал себя советским человеком. По-немецки дети говорили только дома.

      «Москва всё еще оставалась “большой деревней”, в которой жизнь сохраняла черты крестьянского уклада, – вспоминал Маркус Вольф. – Шелуху от семечек сплевывали на пол, а по улицам грохотали телеги». Мальчики, привыкшие к европейским нравам, не умели штурмовать переполненные трамваи, ездить на буфере и висеть на подножке. Дети Фридриха Вольфа ходили в привезенных из Германии коротких штанах, советские сверстники над ними смеялись: «Немец, перец, колбаса, кислая капуста». Зато юные Вольфы оценили московское гостеприимство, умение дружить, помогать, веселиться.

      Лето Маркус проводил в пионерском лагере имени Эрнста Тельмана под Калугой. Густой лес. Рядом Ока. Волейбол, купание. Еда – гречневая каша, кисель. Меню не разнообразное, но Маркус по этому поводу не переживал.

      Фридриху Вольфу выделили земельный участок в подмосковном дачном писательском поселке Переделкино и позволили построить там домик. Сын эмигрировавшего в СССР немецкого скульптора Вилли Ламмерта, Уле, жил у Вольфов в Переделкине. «Дача Вольфов была как бы островом в те времена – трагические, суровые и вместе с тем вдохновляющие, – о которых не говорили в течение двадцати лет, да и позднее боялись упоминать… – вспоминал впоследствии Уле Ламмерт. – Переделкино, особенно в летние каникулы и в солнечные воскресные дни зимой, было идиллическим местом. Мы ходили купаться на озеро или возились с вечно сломанным единственным велосипедом. Было и увлечение спортом, не заразиться им было трудно. Играли в футбол, затем увлеклись волейболом… Миша иногда часть лета проводил в пионерском лагере для детей