Дракон цвета любви. Галина Гончарова

и дерн взрыт, словно… словно – что? Я разобраться не могла, а вот Эдгардо понял быстро:

      – Ощущение такое, что здесь кто-то скакал, вот, видите? Следы. А потом все взрыто… Коня остановили?

      Я пожала плечами. Я в этом не разбиралась, честно говоря. Это кому-то лошади друзья. А мне… да я их в своем родном мире считаные разы видела – и то! Они были запряжены в тележки, они катали людей, и я к ним подходить не собиралась. Это ж лошадь, кто знает, что у нее там, в башке? Стрельнет – и как понесется?

      Конный спорт я уважаю, но сама им заниматься не хочу. И уж тем более не опознала бы, где там копыта, где рога, где след от копыт. Нереально!

      – Смотрите!

      Фатима доставала откуда-то из куста что-то мелкое. И как еще углядела?

      – Что это?

      – Пуговица. – Девушка разжала руку. На ладони сверкнул здоровущий рубин.

      – Ни фига себе пуговица! – не сдержалась я. С драгоценными камнями я тоже не сильно дружила, но тут уже насмотрелась.

      Это не гранат, не шпинель, вообще не дешевка. Это похоже на реальный рубин, размером с ноготь среднего пальца. Моего, конечно. Он оправлен в золото, с другой стороны ушко, как у пуговицы, – то есть это реально пуговица. Но с чьей рубашки? Или платья?

      Кто хозяин?

      – Такое в Санторине может носить только знать. – Эдгардо пожал плечами. – Тор, кто-то из принцев…

      – Сохранишь? – попросила я Фати.

      – Конечно.

      Фатима сняла цепочку, повесила на нее рубин – и снова надела цепочку на шею. Что-что, а золото тут любят. И носят. Это мне ничего не нравится, кольца пальцы раздражают, цепочки упражнения делать мешают, браслеты – писать. Вот я и забываю, то одно, то второе, то третье. А девочки за своим статусом и его атрибутами следят ревностно.

      – Допустим, здесь кого-то остановили. И куда его дели?

      – Туда, – показала пальчиком Севилла. – Явно же ветки обрублены, видишь?

      Я пригляделась.

      Да, низкий цепкий кустарник (черт знает, как его зовут) был в некоторых местах надломлен, а в некоторых… его точно прорубали, чтобы сделать проход. И разница громадная. Вот проползла химера, тут и ветки обожгло, и висят они, сломанные и жалкие.

      А вот кустарник прорубили. И ветки валяются под ним, на земле. Кто-то рассчитывал, что здесь все будет уничтожено? Или… Тогда почему не сжег все?

      – Потому что не было времени. Или здесь еще были химеры, а их жечь сложно. Или он рассчитывал, что химеры уничтожат все следы. Или думал, что никто этим случаем не заинтересуется… – Севилла перечисляла вероятности тоном, достойным самого мистера Холмса.

      – Может, и все сразу, – согласилась я. – Сив, ты права. Смотрим дальше?

      – Предлагаю пройти по этим обрубкам, – вмешался Эдгардо. И даже локоть согнул. Для Севиллы, ага. И посмотрел так, со значением.

      Севилла приняла вежливо предложенную руку и первой проследовала в проем.

      Вот и поляна, на которой пировали химеры. Это видно. Здесь все обожжено, отсюда они уползли, здесь…

      – Кровь. – Фатима коснулась одного из кустов. – Повезло, что это Санторин, дождя