Склепы II. братья Грым

выделить несколько стражников.

      Люц молча кивнул.

      – Разве вы не боитесь заразиться? – спросил Мартейн у Илаи, которая угощала Беспечность яблоком.

      Она повернула в его сторону свой совиный шлем.

      – Боюсь, конечно. Но что это изменит?

      – Вы необычайно хладнокровны.

      – Наследие моих предков, я полагаю. Я родом из Оскир.

      – О… Мне жаль.

      – Не стоит, господин Орф. Все это уже в прошлом.

      Они поехали в сторону Рыночной площади. Замыкая своеобразный круг, который Мартейн проделал сегодня по городу, конечной точкой его поездки должен был стать Собор.

      Мартейн следовал за Илаей Горгон по тесным улочкам и тайным ходам, казалось, прорытым в грубой толще домов. По пути им попадались покойники, которых еще не нашла санитарная бригада Вокил. Они очень быстро начинали разлагаться, и запах перебивал даже вековую вонь улиц Бороски. Попадались и живые, крадущиеся вдоль стен, словно тени. Когда они выезжали на относительно широкие улицы, Мартейн видел, как солдаты отгоняют от себя жителей, которые кажутся им зараженными, взмахами алебард. За несколько улиц отсюда Хозяин «Разрубленного шлема» торопливо прятал в винном подвале артисток бродячего театра, чтобы их не разорвали озлобленные жители, считавшие, что болезнь пришла снаружи. Нищий со слоновой болезнью баюкал в исполинских руках воробья, погибшего, как и многие птицы, вместе с Габрицием Угаин. Владелец «Магических товаров Янса Духа» яростно хлестал вино и не обращал внимания на отчаянный стук в дверь.

      – Кожевники, Кольчуга, Горлышко Бутылки, улица Железной Гривы, Скотопрогон… Взгляните, как медленно, но верно меняется архитектура города, когда мы отдаляемся от реки, – Илая, кажется, чувствовала себя на куртуазной конной прогулке. – Вся эта странная лепнина по карнизам, желоба и водостоки в виде раззявивших пасти чудовищ… Архитекторы вдохновлялись нечеловеческим зодчеством Подземелья и бездумно переносили его элементы сюда, на поверхность. Как будто не мы завоевываем Подземелье, а оно нас.

      – Кажется, вы не слишком жалуете Подземелье.

      – В отличие от многих, – Илая долго молчала, потом продолжила: – Господин Орф, что вы думаете о теории, которая гласит, что у нашего разума есть тень, сотканная из глубинных, непознаваемых чувств и стремлений?

      – Я знаком с этой теорией. Но я никогда не замечал, что мой разум отбрасывает какую-либо тень, – Мартейн вдруг вспомнил безмятежное лицо Гроциана Угаин, вспомнил Тлеющий Лес. – Хотя, возможно, в этом-то и смысл.

      – Безусловно. Это Подземелье нашего разума, если хотите. Оно являет себя в наших ночных кошмарах, и преследует нас. Если продолжить метафору, можно сказать, что мы уже какое тысячелетие спим и видим во сне Подземелье. Или Подземелью снится наш мир?

      – Я же говорил, что не силен в метафизике.

      Они прибыли на Рыночную площадь по боковой улице Призрака-Медведя. Илая Горгон показала на Собор.

      – Вам не кажется, что эти его остроконечные шпили, все эти многочисленные пинакли, похожие на