Расправь свои крылья. Айли Фриман

нет! – воскликнула я, поспешно поднимаясь на ноги.

      Но мама уже вытянула футляр и теперь смотрела на него застывшим взглядом. Герман тут же подхватил его, положил на кровать и распахнул крышку.

      Это. Была. Полная. Катастрофа.

      Я прикрыла глаза, чувствуя, как лютая неприязнь исходит от Германа. Он повернулся ко мне, хищно сверкая глазами.

      – Скрипка твоего отца? – произнес он, с презрением выплевывая каждое слово, указывая рукой на инструмент.

      – Да, я не отказалась от своего призвания, – решительно ответила я. – Я играла. Я всегда играла. Потому что талант у меня в крови. От моего отца!

      При последних словах Герман вконец взбесился.

      Он развернулся к скрипке в попытке схватить ее, но я оказалась проворнее и, изо всех сил оттолкнув его, захлопнула крышку и схватила футляр. Я выкроила ровно две секунды, чтобы проскочить мимо него и выбежать из спальни.

      В отчаянии закричала моя мама, после чего хлопнула дверь и послышались быстрые тяжелые шаги. У меня в ушах отдавался бешеный стук моего сердца, пока я бежала вниз по лестнице, а футляр жестко ударял меня по спине. Я знала, что Герман сломает скрипку, едва она окажется у него в руках. Он столько раз грозился это сделать, и я знала – он не шутил.

      Возле двери он нагнал меня и сорвал с моего плеча футляр со скрипкой.

      – Не трогай ее! – истошно закричала я, вцепившись в его пиджак. – Она моя! Моя!

      – Ненавижу эту скрипку! Я превращу ее в щепки! – с этими словами он пнул футляр.

      – Герман! Давайте все успокоимся! – пронзительно закричала спустившаяся вслед за нами мама. Он резко дернулся и краем локтя ударил ее в подбородок, заставив вскрикнуть.

      – Ох, милая, прости, – Герман обеспокоенно повернулся к ней, поняв, что непроизвольно задел ее. – Тебе больно?

      Убедившись, что мама в порядке, я схватила скрипичный футляр, воспользовавшись замешательством отчима, и вылетела из дома. Я не знала, куда мне бежать, но мне хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Я промчалась по подъездной дорожке и остановилась возле открытых ворот, задыхаясь от нехватки воздуха.

      – Макси, пожалуйста, постой! – раздался голос мамы, и я увидела, как она торопливо бежала ко мне.

      Я замерла, ожидая, когда она приблизится ко мне. Мне так хотелось объяснить ей все и развеять эту безнадежную картину, которую они нарисовали в своем воображении после этого чертова видео. Я возненавидела Дена за то, что он заставил меня целовать его! И в тот же момент я возненавидела за этот поцелуй и себя! Сотни противоречивых мыслей кружились в моей голове, но в следующую секунду все они разом исчезли, когда мама оступилась на дорожке и рухнула на колени. Мое сердце вздрогнуло, когда я заметила, как она с мучительным стоном прижала руки к низу живота. Ее белые брюки окрасились кровью.

      – Мама! – я сбросила футляр у ворот и устремилась к ней. – Что случилось? У тебя идет кровь!

      В следующий момент возле мамы оказался Герман. Он обеспокоенно взглянул в ее лицо, а затем в ужасе