Законы улиц. Илья Бушмин

к жизни. У него перед глазами стояло лицо истекающего кровью Крылова.

      Аксенова замутило. Он даже не успел добежать до угла склада, его вырвало прямо на колесо ближайшей патрульной машины. Стоящие около склада ППСники лишь мрачно переглянулись и отвели глаза.

      – Твою мать, – пробормотал Аксенов, вытирая рот. Как ни странно, ему полегчало, словно вместе с остатками непереваренной до конца пищи ушла и часть пережитого. Осмотревшись и пытаясь различить что-то в толчее из людей и машин, наводнивших территорию перед местом бойни, он увидел оперов, которые жестко прессовали закованного в наручники Шкета. Учитывая, что в перестрелке тяжело ранили троих сотрудников – задержанного могли в ярости даже забить до смерти – и никто не сказал бы ни слова.

      – Где он, сука? Куда он пошел?

      – Я не знаю, – скулил Шкет. – Отвечаю, не знаю.

      Оперов это не убедило, и Шкет получил мощный удар в бок ботинком, от которого захрипел.

      – Где он?! Адрес?

      Аксенов различил перед собой знакомое лицо. Опер из управления.

      – Ты как, Аксенов?

      – Я-то что, не меня продырявили, – подавленно сказал он. – Ох… ть, как он мог уйти? Его преследовали четверо подготовленных, б… дь, бойцов! Как?

      – Спроси что попроще, – мрачно отозвался опер.

      Аксенов нахмурился, вспомнив про Ханыгина.

      – Где водила?

      – В воронке, его наши колят.

      – В каком?

      Опер и Аксенов добрались до одной из машин ППС. Внутри, прикованный наручниками к поручню, сидел бледный и избитый Ханыгин, над которым нависали двое разъяренных оперов. Когда Аксенов подошел к машине, один из оперов врезал Ханыгину в зубы.

      – Ты у меня, падла, заговоришь, ты понял меня?!

      – Отойди, – сказал Аксенов.

      – Что?

      – Отошел нахер отсюда! – рявкнул Аксенов. Опер сначала опешил, но что-то в лице Аксенова заставило его лишь молча сжать зубы и отступить. Аксенов забрался в воронок и сел напротив Ханыгина. Тот затравленно смотрел на опера.

      – Эта сука подстрелила троих ментов, – сказал Аксенов. – У меня на глазах. Я не знаю, кто он тебе. Кореш, брат, сват… Плевать. Но ты понимаешь, что менты перевернут этот город с ног на голову, но найдут его?

      Ханыгин молчал.

      – Ты хочешь пойти с ним по одной статье? Покушение на жизнь сотрудника? Там двадцаточка светит. И это не считая разбоев. Ты готов ради своего кореша на пожизняк идти?

      – Я ни в кого не стрелял, – пробормотал Ханыгин. – У меня даже оружия не было.

      – А никого не колышет. Аксенов, пристально наблюдая за ним, заметил, что у Ханыгина дрожат руки. А еще – заметил кольцо на безымянном пальце правой руки.

      – Трое ментов за раз, – напомнил Аксенов, не сводя с Ханыгина глаз. – Такого у нас не было лет 15, наверное. Это будет показательный суд. Чтобы остальным неповадно было. Ты это понимаешь?

      Ханыгин не ответил, лишь опустил