Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книги 3-5. Олег Северюхин

рукой прикоснулась к щеке,

      Ты скажи, молодец, как же имя твое,

      И не твой ли корабль вдалеке?

      – А как зовут вас? – спросила она.

      – Меня зовут Дон, – сказал я.

      – Дон, – задумчиво произнесла она, – как будто удар колокола, дон-дон-дон…

      – А я и есть колокол, – улыбнулся я, – стоит вам произнести три раза слово Дон, и я сразу появлюсь.

      – Неправда, вы не появитесь, – грустно сказала она, – чудес не бывает.

      – Зато вы вспомните обо мне, и мне сразу будет тепло, – сказал я.

      Мы пили с ней кофе, пили рубиновое вино из высоких бокалов, я целовал ей руку и читал свои стихи:

      Мы встречаемся только во сне,

      Вечерами спешим на свиданья,

      Не пугают нас дождь или снег,

      А рассвет говорит: «До свидания».

      Я целовал ее глаза, я целовал ее губы, я целовал ее шею, грудь, легко касаясь языком коричневого соска.

      Мы ничего не говорили, наши тела говорили за нас и говорили жарко и страстно. Я чувствовал ее всю. Мне казалось, что мы с нею встречались ежедневно и мне известен каждый изгиб ее тела. Я знаю, прикосновение к каким местам доставляет ей наивысшее удовольствие, и знал, как нужно сливаться с ней воедино. Я был ненасытен, и она отвечала мне такой же ненасытностью. Мы любили друг друга как в последний раз и не могли налюбиться до конца.

      В какой-то момент мы лежали рядом друг с другом, и я увидел, что она закрыла глаза. Я тоже закрыл глаза и провалился в глубокую яму, до дна которой летел целую вечность. На дне сидел человек, целившийся в меня из пистолета и говоривший женским голосом:

      – Почему ты меня обманул?

      Глава 14

      Сон был настолько реален, что я инстинктивно открыл глаза. За окном брезжило утро. На меня смотрело выходное отверстие ствола пистолета, а женский голос спрашивал:

      – Почему ты обманул меня?

      – Я тебя не обманывал, – сказал я, – я действительно люблю тебя.

      – Ты, гестаповский офицер и любишь простую белоруску? – почти закричала девушка. – Да мне сейчас остается застрелить тебя и застрелиться самой. Я стала гитлеровской подстилкой, – заплакала девушка.

      – Если хочешь стрелять, то стреляй, только не рви мне душу, – сказал я, – у тебя еще и пистолет не заряжен, он стоит на предохранителе.

      Уловка старая как мир, но она сработала. Девушка переключила внимание на пистолет, и я без труда отобрал его. Он действительно был на предохранителе, но в стволе был девятый патрон, чтобы можно было стрелять сразу после переключения флажка предохранителя.

      Отбросив пистолет в сторону, я попытался обнять девушку, но она была словно дикая кошка.

      – Давай договоримся так, – сказал я, – никому ничего не надо говорить, и я тоже никому ничего не буду говорить, но если ты меня дождешься, то после победы я приеду, и мы с тобой поженимся. Ты согласна?

      – После чьей победы? – спросила она.

      – После нашей победы, – сказал я.

      – Вы никогда нас не победите, – сказала с чувством девушка.

      – Да, они никогда нас не победят, – подтвердил я.

      Девушка сидела