Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книги 3-5. Олег Северюхин

иногда и днем в гости заходят. Всех я их простил, а они нет-нет, да и заглянут.

      – Как это простил? – не понял я. – А не ты ли должен просить прощения за загубленные души?

      – А я-то с чего должен просить прощения? – обиделся дед Сашка. – Их Наполеон послал мамку мою ссильничать и батьку плетью выпороть. Вот и получили. Потом кайзер своих солдат послал внучков моих шомполами выпороть. А потом Ленин послал комиссаров своих нас до нитки ограбить да братьев моих двоюродных у огорода пострелять. А что с погорельцев возьмешь? Комиссар-то все ругается, что я себе дорогу в будущее закрыл. А вот и не закрыл. Я в будущем есть, а комиссаров нет!

      Я смотрел на деда Сашку и вспоминал свой разговор с Шнееманом о загадках русской души. Нет никаких загадок русской души. Не плюйте в душу русскому человеку, не топчитесь по ней сапогами, не обманывайте ее, не кичитесь перед ней, и вы будете иметь такого друга, который жизни своей не пожалеет ради дружбы. А ведь мы из тех, кто приехал в гости незваными, чувствуем себя здесь как хозяева, а хозяев считаем унтерменшами. Не зря дед Сашка в бане помывку затеял и новое белье надел. Неужели и нам сегодня гореть в этой избе?

      – Ты не боись, мил человек, – вывел меня из раздумий голос деда Сашки, – гореть не будем, мне еще рано помирать, а тебе тем более. Давай-ка, разливай по рюмкам, гостеньки дорогие из бани идут.

      Глава 9

      Дверь в горницу открылась, и в нее ввалились лейтенант из охраны и унтерштурмфюрер из Минского гестапо. Их под руки поддерживал правнук деда Сашки. Похоже, что это он над ними поработал. Лейтенанты были одеты в такие же рубахи и кальсоны, как у нас. Пригласил их к столу. Предложил выпить. Выпили, а глаза у людей просто слипаются, и сил нет никаких. Бывает так после бани с непривычки. Выживут. Вяло потыкав вилками в закуски, офицеры попросили разрешения идти отдыхать.

      Я вызвал фельдфебеля, приказал удвоить посты и организовать помывку личного состава в бане, а правнука обеспечить помывку.

      – Сделаем, ваше благородие, – сказал тот и ушел.

      Ну, просто Кудеяр с большой дороги. У этого рука не дрогнет, когда он будет чиркать спичкой у стога сена.

      Мы остались в горнице вдвоем с дедом Сашкой.

      – Мати-то у тебя украинка была? – внезапно спросил дед.

      Я вздрогнул и утвердительно кивнул головой.

      – Так уж она хотела дочку родить, да не сподобил ее на это Господь, ты родился, – уверенно продолжал дед, – а она все называла тебя как девочку – Доню – чуть умом не тронулась, да отец у тебя человек мудрый и образованный записал тебя как Дон. Вот с тех пор у тебя характер и мужской, и женский. Красоту чуешь, стихи пишешь, песни поешь, любого сирого пожалеешь, а как до брани дело доходит, то тут пощады не жди. А если задумаешь что, то только человек сильно разумный может тебя в чем-то малом переубедить. Ну, давай, спрашивай, что у тебя впереди будет.

      Я был ошарашен. Мне вскрылась семейная тайна, о которой мне никто не говорил. Мать иногда гладила меня по голове и убаюкивала песней:

      Мати