Прошлое никогда не проходит. Татьяна Зверева-Литвинова

фотоаппарат). Лёва всё время приговаривал: «Теперь он меня точно кокнет!» Он твердил, что Виктор страшный человек и что он связан с какой-то могущественной международной организацией, где чуть ли не лидер, у него везде свои люди и он может буквально всё. Лёву действительно трясло от страха, видно было, что он не притворяется. Это Виктор сообщил ему, что вроде бы Гриша сегодня получил от какой-то тётки в шляпе альбомчик, а, может быть, и ещё что-то, без чего он просто не может жить, и он не поскупится «за эти цацки».

      – И вдруг, боже ш мой, какая везуха, камушек таки сам пришёл к нам с тобой в руки, да ешо вместе с заклятым альбомчиком! Зачем тебе, еврею, ихний крест? Видел, как он от тебя сбежал, прямо таки сам идёт к Лёве в ручки! Просто чудо! А ведь как я, несчастный, за него пострадал, весь в крови лежу, того гляди, сандалии откину! Гришаня, душа моя, ведь ты ещё вчера назад не был с ним знаком, и ничего себе, прекраснейшим образом жил. На кой ляд, культурно выражаясь, он тебе сдался, шо ты в него вцепился, как утопающий в соломинку? Неприятностей хочешь!? Клянусь мамой, они у тебя будут! И у Женьки твоей, ведь ей тоже не пустую штуковину всучила та дама из Амстердама. Слушай рыжего одессита, он тебя от него вмиг избавит, ещё спасибо скажешь! Отдай его мне, как только Виктор со мной расплатится, падлом буду, если не поделюсь с тобой, как с родным, мне для вас с Сонькой ничего не жаль! Сам ты его не продашь задорого, а Пасикис в этом деле мастер, ещё мальчишкой на привозе с гнилой картошки имел як с брильянтов.

      Гриша перебил его. Он быстро понял, что должен любым путем скрыть происхождение этого крестика.

      – Лёв, я не знаю, что вы у меня ищете, да только явно не его. Ну, какой там брильянт, спятил, что ли? Просто мы с Женей зашли в меншиковский храм, знаешь, в переулке у Чистых прудов, и купили там себе по крестику, а потом обменялись ими на память, вот и всё. А насчёт брильянта – это, увы, сильное преувеличение. Там на прилавке ещё один такой оставался, пойди да купи себе, коли он тебе так нужен. Хочешь, посмотри на него – на свой страх и риск сказал Гриша, не давая крестика в руки – ничего там нет, и не может быть, он современный, а камень – дешёвый пироп, я тебе как геолог говорю. Квартиру нашу, кстати, уже сто раз обыскивали после смерти родителей. Если и было что-то, то уж точно, ничего не осталось.

      Лёва недоверчиво взглянул, но не решился трогать крестик: «Виктор далеко, а этот рядом,» – логично рассудил он. И заискивающе предложил:

      – Может, хоть фотки отдашь?

      – Тебе-то они зачем? Ведь Виктор со мной уезжает, ты всё равно не успеешь передать ему альбом, зато я смогу прямо сейчас устроить тебя на 15 суток, и уеду спокойно. Достал ты меня, дальше некуда, а мне ещё вещи собирать. Да и нет там моей родни. Альбом этот нам в кафе родственница соседей сунула, сказала, что не застала их дома и попросила передать им.

      – Ой-ёй-ёй, не трави ля-ля дяде Лёве, не на дурака напал!

      – Кстати, совсем забыл из-за тебя о нём, а сейчас уже, наверное, поздно… Понимаешь, засунул его и крестик во внутренний карман куртки: не хотел,