А гоеше маме. Александр Фрост

поодаль комендант Приекулис махнул рукой, и евреи со своим драгоценным грузом заняли место в строю. Убедившись, что в помещении никого не осталось, Приекулис отдал распоряжение одному из своих подручных пересчитать людей.

      – Сто восемьдесят семь! – закончив подсчет, выкрикнул полицай.

      – Должно быть сто восемьдесят шесть, – сверился со своим списком Приекулис.

      – Он, наверное, себя тоже посчитал, – под общий хохот предположил кто-то из полицаев. – Слышь, Андрис, становись в строй.

      – Да пошел ты… – огрызнулся Андрис. – Если такой умный, иди сам пересчитывай.

      – Ладно, – прекратил перепалку комендант, направляясь к середине строя. – Сто восемьдесят семь, так сто восемьдесят семь. Больше – не меньше, – а про себя подумал: «Посторонние в этот строй не встанут. Дураков нет».

      – Так, евреи, внимание! – Приекулис открыл папку с какими-то бумагами и посмотрел на стоящих перед ним измученных голодом и жаждой людей.

      В глазах одних читался страх перед неизвестностью, в глазах других – надежда на лучшее. Ведь как бы плохо ни было, всегда может быть хуже, а если уж совсем плохо, то когда-нибудь обязательно будет лучше. Вдохновляя других своим примером, невозмутимо стоял в первом ряду ребе Мойше-Бер. Его спокойствие вселяло в людей надежду и уверенность. Все верили в то, что молитвы были услышаны и все обойдется. Приекулис откашлялся и громко зачитал:

      – Приказом гебитскомиссара Латгалии и генерального комиссара Латвии всем лицам еврейской национальности города Силене предписано немедленно покинуть свои дома. Вся недвижимость, принадлежавшая евреям, со дня настоящего приказа переходит в доход Великой Германии. Евреям надлежит сдать ответственным представителям власти денежные средства и ценности, а также крупный рогатый скот, незамедлительно прибыть к месту новой дислокации в город Браслав. Местным силам безопасности – принять меры к организации перемещения и обеспечению охраны, а также сопровождения вышеназванных лиц к месту их дальнейшего проживания, а именно в специально отведенный район города Браслав, именуемый «еврейское гетто». За невыполнение вышеизложенного приказа – расстрел. Генеральный комиссар Латвии Отто Дрекслер.

      – Вопросы есть, всем все ясно? – захлопнул папку Приекулис.

      – Так а что сдавать-то, если все и так забрали? – спросил коменданта кто-то из толпы.

      – Если ничего нет – значит, нет, а найдут что – так пеняй на себя, – зло сверкнул глазами Приекулис. – Еще раз повторяю. Тем, кто не сдал ценности вовремя, то есть после первого приказа, еще в июне, есть последняя возможность сделать это сейчас. Ну а что будет за невыполнение немецких приказов, думаю, объяснять никому не надо. От себя могу добавить, что администрация Силене пошла вам навстречу, приняв решение загрузить вашим барахлом пятнадцать подвод, которые будут сопровождать вас до места вашего нового проживания. Остальные вещи, не подпадающие