Заберу тебя, девочка. Анастасия Градцева

А ты мне что?

      – Что? – глупо переспрашиваю я.

      Он раздраженно вздыхает, его симпатичное лицо неприятно кривится.

      – Дуру не строй из себя. Хочешь мамочке позвонить, сначала ртом на хуе поработай. Отсосешь мне по-быстрому, тогда дам.

      Слова доходят до меня с опозданием, и я вздрагиваю, будто от пощечины. Так униженно и беспомощно я себя в жизни не ощущала.

      – Тогда не надо, спасибо, – выпаливаю я и хочу протиснуться мимо Соника в коридор, но он не дает. Толкает меня и перегораживает собой дверной проем.

      – Поздно. Считай, что договорились уже.

      – Но я не могу, – шепчу я еле слышно. В виске начинает бешено стучать, а во рту появляется металлический привкус. – Понимаете! Не могу… не могу!

      – Хули тут мочь. На колени встала, рот открыла и вперед. Давай, не ломайся.

      Он хватает меня за плечо и резко, с силой толкает вниз, и я падаю и ударяюсь коленкой об кафель. Это та самая коленка, которую я уже ушибла до этого об дверь, поэтому боль такая, что у меня темнеет перед глазами и слезы брызгают сами собой.

      Но я все равно отползаю так далеко, как только могу, и зачем-то выставляю перед собой руки. Как будто это чем-то поможет.

      – Лекс, – отчаянно шепчу я, боясь поднять взгляд на Соника. – Лекс…

      Он же обещал, что меня никто не тронет!

      – То, о чем Лекс не узнает, его не расстроит, – хмыкает Соник. – Давай быстрее, пока он там трындит на улице по телефону. – И тянется пальцами к ширинке.

      Меня едва не выворачивает.

      Закричать? Я могу закричать?

      Я пытаюсь. Искренне пытаюсь. Но голос меня не слушается. Все тело как будто одеревенело, и даже слезы не текут.

      – Ярослава! – вдруг громом прокатывается по коридору рык Лекса. А вслед за ним слышны тяжелые быстрые шаги. – Где она, блядь?

      Соник вздрагивает, злобно зыркает на меня, но тут же оборачивается:

      – О, Лекс! А я тут…

      Договорить он не успевает, потому что врезается в противоположную стену спиной. Лекс его отшвыривает, как котенка.

      – Ты охуел? – вопит Соник.

      – А это еще вопрос, кто тут охуел. Что здесь, блядь, происходит?

      Лекс тяжелым, совершенно жутким взглядом смотрит сначала на Соника, а потом на меня, а я вдруг осознаю, что все еще сижу на полу.

      – Ничего, – бормочу я испуганно. – Просто он…

      – Да я отлить пошел, – тяжело дыша, говорит Соник. Он морщится и потирает затылок. – А тут эта шлюшка. Давай, говорит, я тебе прямо тут отсосу, а ты меня за это отпустишь. Решила, наверное, что я из вас, троглодитов, самый добренький.

      Что? ЧТО он сказал?!

      О Господи. Лекс же меня сейчас убьет.

      – И какого хера ты тогда меня не позвал? – вкрадчиво интересуется Лекс. – Я же сказал тебе, что это моя девочка и все вопросы с ней решаю я.

      Его каменное лицо остается неподвижно-спокойным, но в светлых глазах разгорается настоящее бешенство, и это пугает сильнее всего.

      – Лекс, – с Соника моментально сползает самодовольное