Елизавета Петровна. Николай Павленко

полевых полков были назначены действительные камергеры А. Г. Разумовский и М. И. Воронцов, братья Шуваловы – Петр и Александр – подпоручиками в чине генерал-майоров.

      О поведении гренадеров в первые Недели после переворота сохранились свидетельства очевидцев. Один из них, полковник Манштейн, записал: «Рота эта (лейб-кампании. – Н. П.) творила всевозможные бесчинства в первые месяцы пребывания двора в Петербурге. Господа поручики посещали самые грязные кабаки, напивались допьяна и валялись на улицах в грязи. Они входили в дома самых знатных лиц с угрозами, требуя денег, и без церемонии брали то, что приходилось им по вкусу; не было возможности удержать в порядке этих лиц, которые, привыкнув всю жизнь повиноваться палке, не могли так скоро свыкнуться с более благородным обращением».

      Схожую картину изобразил секретарь саксонского посольства Пецольд в депеше 11 декабря 1741 года: «Все мы, чужестранцы, живем здесь между страхом и надеждой, так как от солдат, делающихся все более и более наглыми, слышны только угрозы, и надо благодарить провидение, что до сих пор не обнаружились их злые намерения». Через пару дней распоясавшиеся лейб-кампанцы вели себя еще более дерзко: «Гвардейцы и особенно гренадеры, которые еще не отрезвились почти от сильного пьянства, предаются множеству крайностей. Под предлогом поздравления и восшествия на престол Елизаветы ходят они по домам, и никто не смеет отказать им в деньгах или в том, чего они пожелают. Один солдат, смененный с караула и хотевший на обратном пути купить на рынке деревянную посуду, застрелил на месте русского продавца, который медлил уступить ему ее за предложенную цену. Не говоря уже о других насилиях, особенно против немцев».

      А.И. Шарлемань. Униформа рядового, сержанта и офицера

      Лейб-гвардии Преображенского полка.

      Российская государственная библиотека, Москва

      Поскольку под немцами в XVII–XVIII веках подразумевали всех иноземцев, то страх за свою судьбу перед пьяными толпами бродивших по улицам столицы гвардейцев и лейб-кампанцев, безнаказанно совершавших грабежи и вымогательства, одолевал не только подлинных немцев, но и французов. Даже Шетарди не чувствовал себя в безопасности: «Со времени последнего переворота я всякую ночь держу на карауле служителя, чтобы быть извещенным при малейшем шуме».

      Гвардейцы и лейб-кампанцы, упоенные силой и безнаказанностью, позволяли себе поступки, абсолютно недопустимые в нормальной обстановке, но с которыми пришлось мириться Елизавете, возведенной ими на трон. Поляку-современнику довелось наблюдать удивившую его картину в самом дворце императрицы: «Большой зал был полон Преображенских гренадер. Большая часть их была пьяна, одни прохаживались, пели песни, другие, держа в руках ружья и растянувшись на полу, спали. Царские апартаменты были наполнены простым народом обоего пола, и императрица сидела в кресле, и все, кто желал, даже простые бурлаки и женщины с их детьми, приходили