Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858). А. А. Демченко

в деле своего развития», положением «невообразимо стеснённым во всех возможных отношениях» (X, 16; VII, 725).

      Архивных материалов о составе семинарской библиотеки и её читателях сохранилось очень немного. Больше сведений об ученической библиотеке, в которой выдавались учебные книги. Что касается «светской литературы», то данные о ней чрезвычайно скупы, разрозненны, случайны. За уволившимся в январе 1847 г. профессором П. Смирновым числились, например, «Сочинения Жуковского», часть 3-я (1835), а за И. Г. Терсинским книги: «Царствование Петра II» Арсеньева, «Учебная книга Российского судопроизводства», «Начальные основания политической экономии» Сея, «Дух законов» Монтескье, «О народном благосостоянии» Ландердана.[230] В 1842–1843 гг. для библиотеки были выписаны «История государства Российского» (соч. Н. М. Карамзина, изд. 5, в трёх книгах, заключающих в себе 12 томов), «История Петра Великого» (соч. Н. Полевого, в 4 томах, на лучшей веленевой бумаге). В представленном Вольским училищным начальством Саратовской губернии реестре книг упомянуты «Басни Крылова» (издание не обозначено). Скудны сведения и о периодических изданиях. Епископ Афанасий на журнале семинарского правления о выписке на 1848 г. журнала «Отечественные записки» и газеты «Московские ведомости» дал резолюцию приобрести только «Московские ведомости», а на следующий год «Отечественные записки» всё же были выписаны.[231]

      Состоял ли Чернышевский читателем семинарской библиотеки, остаётся неизвестным. А. Лебедев, смотревший ещё до революции черновые записные книги библиотеки, утверждал, что Чернышевский ею не пользовался.[232]

      Способы наказания за нарушение правил в инструкциях не объявлялись. Они вырабатывались всякий раз индивидуально и зачастую прямо зависели от характера инспектора Тихона, проявлявшего не свойственную ему в других делах изобретательность. Чаще всего он прибегал к заключению ученика в «уединённую комнату», как он нередко называл карцер, лишению пищи, не брезговал розгами. Судя по его еженедельным отчетам о поведении учеников, больше всего Тихона выводил из себя не сам проступок, а непокорность и дерзость провинившегося. Пользуясь услугами «ябедников», инспектор всегда был в курсе всех происшествий и редкое оставлял без последствий. Например, вечером 14 декабря 1844 г. ученики высшего отделения Александр Феликсов и Гермоген Конвоксов «отлучались из казённого корпуса в театр, откуда возвратились в 12 полуночи», а уже утром 15 декабря Тихон доносил об этом в семинарское правление, и ученики были наказаны «3-дневным уединением и записью в книге поведения».[233]

      Первой жертвой Тихона в год, когда Чернышевский только-только переступил порог семинарии, оказался лучший ученик семинарии Г. Е. Благосветлов: «8-го числа текущего сентября вечером, – писал инспектор в 1842 г., – я нашёл и изобличил в нетрезвости ученика среднего отделения семинарии Григория Благосветлова, который на другой день после того оказал ещё грубость. Прошу правление сделать по

230

ГАСО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 2224. Л. 39 об., 293 об.

231

ГАСО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 1528. Л. 91; Д. 1611. Л. 37; Д. 2278. Л. 128; Д. 2224. Л. 289;Д. 2213. Л. 17 об.

232

Лебедев А. К биографии Н. Г. Чернышевского // Исторический вестник. 1909. № 12. С. 1001.

233

ГАСО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 1733. Л. 33, 34.