Ради тебя. Anastasia Avi Samaeli

в тон платью на платформе и толстом каблуке.

      В руках девица держала корзинку, накрытую белоснежным вафельным полотенцем.

      Она стояла как-то боком и смотрела в сторону забора.

      – Привет, Оль, – прокашлялся, чтобы привлечь ее внимание, хотя очень хотел сбежать.

      Просто стало жаль девчонку. Перлась из села, чтобы привезти мне поесть. Обижать не хотелось.

      Девушка обернулась, и я попятился. Ее лицо было перекошено. Левый глаз был гораздо уже правого. Рот с левой стороны опущен вниз. Она улыбнулась, заправив прядь волос за ухо, и я увидел шрам от виска и до самой скулы. Бугристый, красный, делающий лицо девушки ужасным.

      – Привет, Димка. Вот приехала по делам. Дай, думаю, заскочу, проведаю, – это уже была не та веселая девушка, а лишь ее тень. – Ты мне жизнь спас, а я не поблагодарила.

      – Все нормально, Оль. Сама-то как?

      – Замуж вышла, – пожала полными плечами девушка. – Дед помер, хату мне оставил. А я на мужа ее переписала.

      В голове зазвенело. Зачем она это сделала?

      – А кто муж?

      – Он из сиженных, – опустила глаза в пол. – Кто ж на меня, такую красивую, позарится. Но Василий хороший. Он сидел ни за что.

      – Они все без вины, – достал пачку сигарет и вытащил одну. – Так сколько лет Василию?

      – Сороковник. Понимаю, немолод, но мне грех жаловаться. Пашет, как вол, а в постели – ураганище. Вот те крест. Ты, Дим, прости меня, ладно? Давно нужно было приехать, да стыдно было лицо показать.

      – Оль, я не злюсь. Все прошло. Жаль деда твоего, да батю. Даже проститься не дали. Но и это переживу.

      – Ты куда после службы?

      – Пока не решил, – я тихо хмыкнул, нагло солгав. – Время еще есть. Оль, а что с лицом? Это после Витька?

      – Да, – потупила взгляд девушка. – Инсульт стукнул. Вот так-то. А если б не ты тогда, то я б уже давно в сырой земле сгнила.

      – Ладно, Олька, – я обнял ее за плечи и коснулся губами лба. – Ты береги себя. Я больше в деревне не появлюсь, наверное. Заступиться за тебя теперь некому. Просто живи, Оль. Красота, она проходит. Ты хорошая, правда.

      – Поляков, ты совсем обнаглел? – вдруг откуда-то со стороны послышался голос, который я во сне слышал. – А она что здесь делает?

      На деревянной лавочке сидела Инга.

      Ольга попятилась и, вручив мне корзину, потопала по улице, опустив голову. Девушка старалась прикрыть лицо. Ей было стыдно перед Ингой.

      Мне показалось, что я дышать перестал. Поставил на пол лукошко и медленно подошел к скамейке.

      Инга похорошела. Стала еще красивее, чем была в последнюю нашу встречу. Волосы падали на обнаженные плечи красивыми волнами. Губы словно манили.

      На ней был короткий кружевной топ и плиссированная юбка. Но сидела она, как мальчишка, широко расставив ноги.

      – Приехала, – я обхватил ладонями смуглое лицо. – Я во сне тебя вижу, слышишь? Ты в голове живешь, Инга. Люблю так сильно, что дышать больно.

      Сейчас было плевать