Из планктона в чемпиона. Станислав Ким

кто за что радеет.

      – Ты, Саня, вот за это топишь, да? – спрашивал я одного спорщика.

      – Да, – не успев ещё толком остыть, подтверждал тот.

      – А ты, Андрюха, вот это имел в виду?

      – Это!

      – Ребята, – миролюбиво говорил я. – Стоп, смотрите. Вы же оба хотите одного и того же, просто видите ситуацию под разными углами. Смотрите, как можно сделать, – пояснял я, смещая фокус внимания с субъективных мнений на суть проблемы. Чаще всего народ прислушивался, спор прекращался, а враждующие стороны переставали таковыми быть.

      Умение слышать и понимать оппонента – бриллиант в копилке умений любого из нас. Желание решить возникшую проблему силой обычно приходит первым, но в девяноста процентах случаев оно абсолютно неконструктивно. Проблема не уходит, плюс углубляется конфликт с человеком.

      Борьба. Меня всегда интересовало это понятие – широчайшее, вмещающее в себя множество смыслов. Борьба как спорт, борьба за свои права, борьба с жизненными обстоятельствами, которые подчас пытаются тебя сломить. Поначалу, конечно, мне, ребенку, бороться было не с чем, и спорт начал занимать свое место почти незаметно, но уверенно.

      …Во дворе у нас был полуподпольный спортзал. Там проходили тренировки по карате, дзюдо и другим восточным единоборствам. Мы с папой, Леонидом Германовичем, стали по вечерам туда наведываться. Помню, отец сам сделал макивару – специальный тренажер для отработки ударов. Это сейчас её можно спокойно купить в Интернете, а тогда и днем с огнем было не сыскать. Папа взял фанеру, ДСП, разрезал свою старую кожаную папку, кожу, пригвоздил по краям фанеры, а внутрь положил поролон, картон и вату. На этой штуке мы отрабатывали удары. Приобретенные тогда – наивные, первичные, полудетские – навыки придавали мне изрядную внутреннюю уверенность. Поверите или нет, но я дрался всего пару раз за всю жизнь: ударили меня – ударил в ответ. Остальные конфликты я решал и по сей день решаю по-другому. В школьные годы бывали споры, доходившие чуть ли не до драки. Каждый раз я ловил себя на мысли, что нужно сказать «стоп» и объяснить обеим конфликтующим сторонам, что они, по сути, говорят об одном и том же, только каждый по-своему. После этого люди становились друзьями, хотя ещё несколько минут назад готовы были убить друг друга.

      Отец был моим проводником в мир боевых искусств, первым тренером. Ему и самому было всё это интересно: спорт был его хобби наряду с увлечением охотой, которой он заразил и мою маму. У неё было своё ружье, она и по сей день – полноценный охотник. Удивительная всё-таки женщина: успела поработать и преподавателем высшей математики, и инженером-конструктором на заводе, и даже создала собственную риелторскую компанию.

      Любовь к охоте передалась мне от родителей, как передается цвет глаз или характер. Пойти всей семьей на зверя с хорошими ружьями было и остается в моей семье любимейшим способом отдыха. Происходило это, как правило, в сезон – осенью. В выходные мы уезжали на болота, на ближайшие острова или на реку Белую,