Черное солнце. Валерия Минц

гнетет? – София, заметив мои смятение и напряженность, мягко коснулась моей руки.

      – Меня терзает тревога. И здравый смысл не помогает с ней справиться…

      – Может то, что мы оказались на этой дороге, и именно наш экипаж эти несчастные отчаявшиеся люди решили ограбить, простое невезение?

      – Я не верю в удачу, – ответила я возможно чуть резче, чем следовало. – Вы же знаете это. Все, что происходит – последствия сделанного кем-то выбора, на которые я… мы никак не можем повлиять.

      – Не все в этой жизни – череда событий, которые станут частью исторической хроники, Камилла, – терпеливо ответила она, поправив темные волосы за ухо. – Иногда вещи происходят просто потому, что… хм, должны случаться. Так надо было. Чтобы мы оказались в нужном месте в нужное время.

      Я закатила глаза. Раньше подобные высказывания Софии, когда наставница хотела натолкнуть меня на нужную мысль, не раздражали настолько, как сейчас. Особенно узнав ее небольшой секрет.

      – Нет. Мой отец стал герцогом потому, что так решили не «высшие силы», а совет Триумвирата. Мать умерла не по воле «высшего существа», а из-за родильной горячки. А мой брат не приехал проститься со мной перед отъездом потому, что поругался с отцом накануне, – мой взгляд впился в огонек догорающей свечи. Я постаралась скрыть пылающие во мне гнев и обиду, которые так и просились вырваться наружу, разбившись о первого встречного. – Я верю в предопределенность, потому что ты сама учила меня видеть закономерности между принятыми решениями и их последствиями. Но во что я точно не верю – так это то, что что-то в этом мире может определяться удачей или совпадением.

      Однако София не торопилась ответить на мою тираду. Сейчас мне нужен был советчик, хорошо понимающий политические риски нашей ситуации, а не мудрый наставник, который будет философскими ответами подталкивать меня к истине.

      – Сестра, что вы думаете насчет этой истории с бандитами? Мне очень не хочется верить, что гвардия, которая давала присягу служить на благо народа, может поступать так подло.

      – Дорогая, какие бы присяги не приносили гвардейцы, они всего лишь люди, – она с тоской глянула в окно. – Им присущи и жадность, и похоть, и тщеславие. Далеко не все так идеалистически смотрят на мир, как ты. Что ты хочешь от мальчишек чуть старше тебя?

      – Справедливости. Если окажется, что они действительно пренебрегают своими уставами, то как минимум они должны быть разжалованы и вышвырнуты из гвардии с позором. Они выбрали такой путь по жизни, так почему для них должны быть поблажки?

      – То есть, ты готова сурово наказать любого, кто хотя раз в жизни оступился от того, что, по твоему мнению, считается правильным?

      Я задумалась. Вопрос Софии поставил меня в тупик. Хотелось категорично ответить ей, но что-то заставило меня промолчать.

      Наставница же продолжила.

      – Если бы люди казнили каждого хотя бы за малейший проступок, то в мире не осталось бы ни единой живой души, девочка моя.