Лучший мир. Дина Новая

и, новая форма жизни. Открытие порталов в День завтрашних историй.

      Новые герои в каждой истории появляются внезапно. Потом все закрывается и опять все начинается сначала.

      Жанр «Затерянные миры». Монтаж по смыслу, по эмоциям, где выдумка переплетается с реальностью.

      Борьба за лучшее будущее, и поиск лучшего мира, где герои ответственны за свой выбор.

      «Еще не поздно открывать миры, – Вперед!«(Говоря словами А. Теннисона из «Улисса»)

      На фоне утопии – страны без места на карте. Где проявляется человеколюбие героев, многообразие выбора, и где побеждает любовь.

      Диалог демократов

      Они собрались в доме с мезонином. В одной из гостиных.

      Было человек пять друзей, расположившихся свободно на диванах, козетке, креслах вокруг овального стола в небрежных позах.

      По краям стола стояли два бронзовых канделябра. В центре рюмки на длинных ножках.

      В углу на подставке возвышались английские часы с круглым циферблатом. Из открытой двери проглядывал кабинет с бюро, рабочим столом, напольными часами. На столе виднелся колокол, печать в виде бюста из слоновой кости. А так же бронзовые подсвечники по краям, коробочка для марок, набор для письма.

      Мужчины в костюмах и сюртуках курили сигары и трубки. Все собрались за большим овальным столом. Чужая жизнь проскальзывает сквозь пальцы, сквозь пепел.

      Художник Пауло Мендес с небольшой светлой бородкой достал альбом и карандаш из кармана и начал делать зарисовки друзей.

      Сравнивая короткие стрижки Склярского в пенсне и доктора Одинцова, с бакенбардами и манжетами на запонках Турбина и Дуброва, вертящего лорнетом.

      В их кругу ценилось англоманство.

      Галстуки были безупречны, и скалывались на груди булавкой с жемчужиной или драгоценным камнем. Впрочем, возможно, и поддельным.

      Пуговицы на рубашках, жилете так же были из драгоценных камней. Либо, из поддельных украшений, (по желанию) под жемчуг, золото и бриллианты.

      Коротко-стриженные волосы, небольшие усики, небрежная улыбка, равнодушное обращение.

      – Предоставляю вам решать этот вопрос господа социалисты-утописты, – безапелляционно заявил Дубров, продолжая вертеть свой лорнет вокруг пальца.

      – Нет, нет, вам. Нет, вам, господа либералы. – Воскликнул не без ехидства Склярский, поправляя на носу «двойной лорнет» (пенсне).

      – У вас не хватает полета мысли, смелости.

      – Вы не так ставите вопрос.

      – А вы подумали, что будет потом, господа? – товарищи?

      – Мы все вылетим в трубу. – Задумчиво произнес доктор Иван Одинцов.

      Раздался смех.

      – Очень смешно. – Посмотрел на всех Дубров через лорнет как через лупу.

      Доктор подошел к белой изразцовой печке напротив, приложив к ней ладони.

      Свет приглушенной лампы играл в зеркалах напротив. Бумажные зеленые обои с портретами на стенах с бликами света.

      – Вам холодно? – Спросил Дубров, куря сигару.

      На ленте у его бархатного жилета свисал лорнет. Он небрежно сбросил пепел.

      Мерцающий свет бронзовой люстры и канделябров отражался на поверхности вытянутого стола темного дерева. Мебели вытянутых пропорций, развешенных на стенах картинах.

      – Да, знобит.

      – Согрейтесь, выпейте, – предложил Дубров, пододвигая к нему бокал с красным вином.

      – Благодарю. – Доктор медленно возвратился на свое прежнее место.

      – Но нам надо действовать, ДЕЙСТВОВАТЬ (несмотря ни на что). – Сказал, проявляя нетерпение Турбин. Метался неуверенный взгляд за оправами роговых очков.

      – А, расхлебывать, как видно, будут другие? – С небрежной улыбкой сквозь усики, заметил Склярский.

      – Да, да. А нам за это еще и памятник поставят. – Произнес Дмитрий Турбин с какой-то горечью, не смотря на свою молодость.

      – Не дождетесь. – Как бы отрезал Склярский, который, вообще был очень резок. И выражался всегда соответственно.

      – Зря вы так, зря. У вас не хватает политического кругозора. – Продолжал Дмитрий, который начинал уже терять терпение.

      – Да, бросьте Вы спорить – Кто-то, кажется, Петр Дубров на правах хозяина дома, встал и заходил вокруг стола. – Надо выходить на баррикады, – сказал он, как бы ставя точку в споре.

      – Батенька, а вы готовы в тюрьму сесть? Я вас спрашиваю. – Опять Склярский обратился, склонившись над Дмитрием Турбиным.

      – Еще раз заявляю, одной пропагандой ничего не добьемся. Надо действовать.

      – А я заявляю, уймите его.

      – Не запугивайте. – Снова вмешался Дубров.

      – Я предлагаю дуэль. – Заявил после паузы Дмитрий Турбин, считая себя оскорбленным.

      – Вы фанатик, чисто фанатик. – Почти кричал Склярский, его лицо при этом покрылось красными пятнами.

      – Предпочитаете