История и социология современного Китая. А. В. Петров

тней культуре и традициях. Ещё более укрепило китайскую цивилизацию конфуцианство, ставшее специфической государственной идеологией и философией, структурировавшей социальное сознание китайцев на протяжении многих веков.

      Несомненно, социальная история современного Китая, как и сложная, многообразная история китайской цивилизации в течение, пользуясь метафорой знаменитого социолога-экономиста Дж. Арриги, «долгого двадцатого века», во многом представляет собой историю реакции китайского общества на те структурные трансформационные процессы длительной временной протяженности (la longue duree, – фр.), которые сформировали систему современных обществ глобального капитализма, или, как её именовал один из классиков исторической социологии И. Валлерстайн, «исторического капитализма». Именно поэтому многие социальные процессы в современном Китае, порой весьма радикальные политические и экономические изменения, важно рассматривать в контексте глобальных изменений, как реакцию Китая на внешние вызовы, направленную на сохранение самобытного пути развития в далеко не всегда благоприятных социально-исторических условиях капиталистической глобализации.

      Исследования глобальных социальных процессов и их влияния на трансформации современных государств, обществ, культур теперь уже сложно представить без исторической социологии, которая никогда не была обычной «отраслью» социологии (такой, как экономическая социология, социология политики или социология культуры). Историческая социология – интеллектуальное течение в социальных науках, главная задача которого, преодолевая теоретико-методологические барьеры между отдельными социальными науками, создать объемное социально-историческое видение причин и особенностей течения сложных социальных процессов, сформировавших современную глобальную социальную систему, вовсе не являющуюся неподвижной финально-исторической структурой (вроде «эталонных» социально-эволюционистских конструктов «общества модерна-постмодерна», «глобальной деревни», «постиндустриального общества», «информационного общества», «технотронного общества» и т. п.). Подобное «объемное социально-историческое видение» формируется усилиями многих историков, социологов, экономистов, обратившихся к исследованиям генезиса современной глобальной мировой системы, характеризующейся крайней неравномерностью развития её структурных элементов (отдельных государств, хозяйственных систем, самобытных культур и цивилизаций), формированием жесткой геоэкономической и геосоциальной иерархии, неравноправным положением разных обществ и социальных групп в структуре международного разделения труда. Благодрая этим исследовательским усилиям социальным наукам во многом удалось преодолеть узкие европоцентристские подходы к изучению социальной истории разных обществ и цивилизаций.

      Теоретико-методологические истоки исторической социологии можно отнести к началу XX в. Именно тогда в европейской социальной мысли появились первые идеи, вступавшие в явное противоречие с позитивистским мейнстримом в социальных науках.

      Появление исторической социологии связано с тремя основополагающими методологическими потребностями, которые назрели в социальных науках и, в частности, социологии, еще в начале XX в. Во-первых, необходимость преодоления искусственного жесткого разделения предметно-объектных областей между различными отраслями обществознания и, прежде всего, между исторической наукой и социологией, которое возникло в результате возрастающего влияния позитивизма на теорию и методологию социальных наук в XIX в., и потребность в формировании методологических основ комплексного подхода к изучению социальных процессов и явлений. Во-вторых, необходимость преодоления телеологических и этноцентристских подходов к изучению социально-исторических процессов, зачастую сводивших историю разнообразных, самобытных обществ и культур к истории западной цивилизации, и замена его изучением многовариантности и многофакторности развития общества на основе формирования многомерных пространственно-временных объяснительных конструкций. 13-третьих, необходимость объяснения сложных долговременных социально-экономических, социально-политических и социокультурных процессов, формирующих систему современных обществ и определяющих особенности изменений каждого из этих обществ в данной сложной, противоречивой, наполненной постоянными конфликтами системе, преодоление и по сей день распространенного представления исследователей о том, что «современность» – это только то, что происходит исключительно «здесь и сейчас», а прошлое представляет интерес лишь для антикваров, поскольку его уже нет. Многим социологам по-прежнему сложно осознать, что всё, называемое «современностью», на самом деле сугубо «традиционно», и все, окружающее «современного» человека, – история, причем уходящая корнями в глубину веков и тысячелетий. А все «современные» социальные изменения – результат развертывания глубинных структурно-исторических процессов, постижение которых должно стать совместной задачей представителей исторической науки и социологии.

      Собственно, необходимость объединения усилий историков и социологов в изучении проблем и противоречий «современного общества» проявилась в полной мере еще в XIX в. Только осознание необходимости для этого