Муж. Любовник. Чужой. Часть 2. Виктория Дорогова

время буду лечить только своих пациентов. Обещал мне процент с них выше выплачивать. Меня это устроило. Мои пациенты давнишние иногда позванивали, спрашивали, работаю, ли. Ну, и лишний процент никому ещё не вредил. Первое время – понятие растяжимое. Месяц, два, может, полгода, так что я спокойно своих вызвала и принимала. А в день убийства потерпевший вдруг заявил на общем собрании, что все, кого я вылечила в эти два месяца – не мои пациенты, а заслуга какой-то там их программы. Что я мало денег в их кассу сдала, и вообще им не подхожу, – щёки Дианы покрыл лёгкий румянец.

      – Ничего я не понял, – признался Андрей, – Ему в этом что за выгода?

      – Андрей Анатольевич, ах, да, простите… откуда вам знать. Проще говоря, я ему бесплатно организовала приток новых пациентов. Вы примерно себе представляете, сколько стоит реклама по привлечению новых клиентов на сегодняшний день?

      Андрей пожал плечами, но Диана не стала вдаваться в тонкости.

      – А отдача какая, знаете? Приходят единицы. Так что основной поток остаётся прежним – наработанные годами люди и их рекомендации.

      – Понял, Диана Сергеевна. То есть он использовал вас и ваши знакомства.

      Диана кивнула:

      – А я-то, уши развесила. Решила даже, что он глаз на меня положил. Таким галантным казался, внимательным.

      – Диана Сергеевна, неужели вы искренне убеждены, что ни одному мужчине не устоять против ваших чар? – Андрей усмехнулся.

      – Конечно же устоять, Андрей Анатольевич, – Диана улыбнулась, – Взять хоть вас. Вскрытие что-нибудь показало?

      – Отравление растительным алкалоидом, – ответил Андрей и тут же спрятал взгляд в записи, поражённый, что невольно выдал закрытую информацию.

      Помолчав, Диана спросила:

      – Гиосцин?

      Оторвав взгляд от бумаг, Андрей вздохнул:

      – Вот объясните, пожалуйста, мне, Диана Сергеевна, для чего вы сейчас вот это сказали? Вот что я должен буду подумать, если вдруг это окажется именно так? Ведь сколько есть на свете не менее прекрасных ядов. Цианиды, стрихнин, яд бледной поганки, наконец. Забыл только, как он называется. И вы заладили – гиосцин, гиосцин.

      – Аматоксин он называется, яд бледной поганки вашей, – сказала Диана, – А про гиосцин я заладила лишь потому, что он – единственный, в отличие от всех, вами перечисленных, относится к группе растительных алкалоидов.

      – Да? – Андрей удивился, – Но всё равно, Диана Сергеевна, держите свои предположения при себе. А то мало ли что.

      – Мало ли что – что? – изумилась Диана, – Вы что, снова меня подозреваете?

      – Уверен, что это будет ощутимым ударом по вашему самолюбию, но нет, Диана Сергеевна. Круг подозреваемых клином на вас не сошёлся. Хотя свидетельницы, как одна, говорят, что вы были последней, кто потерпевшего видела живым, и первая – кто мёртвым.

      – Моё самолюбие, Андрей Анатольевич, выдерживало нападки и пострашнее. Да я и не отпираюсь. Более того, прямо вам заявляю, что потерпевший был мне противен до чёртиков. И я ничуть не жалею о том, что случилось. Потому как, кобелина он был,