Оля плюс Паша. Бывшие. Марья Гриневская

у тебя все будет хорошо.

      Говорит искренне, без тени грусти в голосе… А я стою как дура…

      «Все? – обрывается внутри, когда Грозин разворачивается и открывает водительскую дверь».

      Все… Надежда и разочарование.

      «Это конец – щелкает в груди».

      Беру сумки в руки и, гордо вздернув голову, разворачиваюсь и иду к калитке.

      За спиной раздаются торопливые шаги Грозина. Уедет. Не поможет донести тяжелые сумки, не подождет, пока дойду до дома.

      Все правильно.

      – Ляль, может помочь – летит в спину.

      – Большая девочка, справлюсь. – отвечаю, не оборачиваясь и не сбавляя шага.

      «Тверже шаг, спина прямая – твержу себе, словно на уроке танцев – носочек тянем».

      Выдыхаю, только услышав щелчок калитки. Сумки летят на землю, а я зажмуриваюсь и прислоняюсь спиной к ледяному металлическому забору.

      – Ты совсем с ума сошла?! – раздетая выскочила.

      Сестра бежит ко мне навстречу, а я так и стою, прилипнув к металлу. Рев мотора, шорох шин… Грозин уехал и почему-то от этого еще больнее, чем тогда, в квартире.

      – Он уехал – выдыхаю со всхлипом.

      – Кто?! Ляль?

      – Паша – ухмыляюсь и бессильно развожу руки – вещи мои привез, чтобы не мешались.

      –Чтоб у него все колеса отвалились! – злится Сашка – Давай в дом, простынешь. Сумки оставь! Я сама.

      – Я согласна – игнорирую причитания сестры – пожалуйста, пусть Алекс поспрашивает насчет работы. Хорошо?

      Глава 13

      Павел Грозин

      Теплый коньяк обжигает горло и, скатываясь в желудок только усиливает противное чувство тошноты. Должно же быть наоборот? Выпил, и похорошело, и жизнь уже не кажется такой бессмысленной и серой?

      «Сломалось что-то, не работает – тру лицо и ничего не чувствую. Замерзло, онемело».

      – Лимончик? – пальцем толкает ко мне тарелочку Томский.

      – Не-а – отмахиваюсь я, а сам не отрываясь смотрю на подиум.

      Там в дыму, под модный молодежный музон извиваются девочки. Отвлекает. Плавные движения заставляют блестящие ниточки костюмов переливаться на идеальных телах, блестки и стразы играют в неоновом свете, намертво притягивая мужские взгляды. Сознание плывет, но забыться не получается.

      Ника сегодня тоже танцует. Злая. Чуть вытягиваю шею, чтобы рассмотреть ее в третьем ряду. А как она хотела? Это в своем городе она была звездой, а в столице…

      «Девочка не из тех, кто сдается – ухмыляюсь, наблюдая, как она стекает с пилона».

      Старается, наклоняется так, что кружевное белье не в силах скрыть ее прелести. Пошло раздвинув ноги, трясет задницей перед захмелевшей публикой. Фокусирую зрение и цепляюсь за ее ярко-рыжий хвост.

      «На кой хрен я ее с собой приволок? – проскакивает в голове. – Ну, случилось по пьяни, утром протрезвел и ушел?»

      – М-м-м, не девочка, а чистый секс – слышу слева от себя голос Геры Томского.

      – Выбирай любую – делаю широкий жест, и заплетающимся языком продолжаю – блондинку, брюнетку…

      – Вон