Игра на грани фола. Александр Николаевич Нилов

изуродован довольно сильно, сначала взрывом и пожаром, а затем автогеном, когда резали корпус, чтобы извлечь обезображенный труп. Людмила не могла бы с уверенностью сказать, что при жизни этот обугленный остов был мерседесом. Определить цвет кузова в наступивших сумерках было невозможно, тем более, что милиционеры закончили осмотр, выключили фонари и направились к своей машине. Она стояла, как парализованная, не силах заставить себя сдвинуться с места. Слабая надежда боролась с черным отчаянием.

      «Да мало кого могли взорвать в этом элитном доме. С чего ты взяла, что это Денискин мерс?» – уговаривала она себя. Надо подняться к нему в квартиру, где он ее ждет здоровый, красивый, желанный. Она должна подняться, но не решалась, а вдруг в квартире никого. Где его искать тогда, в офисе, у знакомых или в черном мешке, который пронесли мимо.

      Ее знобило от холода и нервного напряжения. Стройная, с тугими удлиненными линиями тела, изящная, как высокий бокал для коктейля, женщина в черном вечернем платье, обняв свои белые плечи, стояла, покачиваясь в трансе, среди нескольких зевак, еще оставшихся на месте трагедии. Наконец она двинулась в сторону подъезда мимо исковерканной машины. «Сейчас, сейчас все будет хорошо. Он дома. Дениска, ты же дома, хороший мой» – лихорадочно метались мысли. Вдруг она зацепила ногой что-то, тонкая металлическая планка перевернулась с дребезгом несколько раз и легла прямо перед ней. В темноте белел сорванный с бампера автомобильный номер. Она нагнулась и подняла погнутую планку, черные слезы, прочертив черные дорожки от накрашенных глаз по неярким румянам, падали на знакомые цифры.

      Глава 9

      Подполковник Главного штаба Воздушно-десантных войск Владимир Тряпин с трудом, давясь, заканчивал свой завтрак. Аппетит отсутствовал, во рту помойка, глаза слипались. Детей и жены дома уже не было. Сын в институте, дочь в школе, жена тоже в школе, только в другой, у нее сегодня первые два урока в седьмом классе. Она преподает литературу и считает свою работу непосильной каторгой. Всегда недовольна, разбита, утомлена. Его работу в штабе представляет себе исключительно как перекладывание бумаг из одной кучи в другую и бесконечные пьянки. Эх, если бы его служба соответствовала представлениям жены. На самом деле это была сплошная нервотрепка, спровоцированная хамством вышестоящих и непроходимой тупостью и ленью подчиненных. Все нужно было сделать еще вчера. Весь рабочий день уходил на борьбу со временем, ни о каком удовлетворении не могло быть и речи. Зато усталость к вечеру свинцовая. Он не мог новости по телеку до конца досмотреть, засыпал.

      Что касается возлияний то, конечно, застолья на службе были не редкостью, но ведь они есть в любой гражданской организации. Юбилей, убытие в отпуск, банкеты для проверяющих, красные дни календаря. Да где у нас не пьют, сплоченно и организованно, под руководством непосредственных начальников. Правда, у них имеет место своя специфика: присвоение воинских званий, награждение орденами