Червоточие. Тимофей Котов

не коснулись. Потом она как встанет. Рукой той вверх и в сторону провела и нас какой-то волной отбросило. Тогда-то и пошла девка в пляс. Я только отошёл от удара, как двоим уже головы сняла, ещё одному отрубила ноги, тот рухнул на живот, и она меч вонзила ему в позвоночник и провела его вверх. Располовинила. Страсть, что было, Ваше сиятельство! Остальным вспорола животы, перерубила надвое. Бойня, мой господин, настоящая бойня! Двадцать пять человек и все, все убиты. В живых никого не оставила. Я двадцать шестой и меня, говорит, оставила живым для того, чтобы я пошёл и вам это всё доложил.

      – Мне что, – сказал князь, – направить на неё весь гарнизон?

      – Её нельзя убивать, – сказал Айлем, – и причинять какие-либо серьёзные увечья, милорд. Пророчество…

      – «Пророчество», «пророчество»! Достал ты со своим пророчеством, старик! Во-первых, нет доказательств, что оно вообще правдиво. То, что эта девка подходит под описание, ещё ничего не доказывает. Да, дерётся она умело. Магией, наверняка, она не владеет. У неё только огонь, ударная волна какая-то и щит и то, я заметил, всё это благодаря какой-то штуке на правой руке. А без неё что она? Ничто! Во-вторых, серьёзные увечья я и не собирался наносить. Точнее, собирался, но она после них оправится. Когда-нибудь.

      – Простите за дерзость, господин, – пробубнил старик, – но я не припомню, чтобы вы когда-нибудь жаловали своего дальнего родственника Перинария. К чему такая месть за него?

      – А к тому, дорогой мой колдун, что сегодня убили моего родича. Хоть и не понятно, правда, он мне таковым приходился или нет. Но не важно. Люди так думали, вот, что важно, то завтра могут и на меня пойти, если они увидят, что я никак не отреагировал, не наказал, дал слабину, «схавал», если по-простому. Ты прав, мне было наплевать на Перинария. Родители, наверно, либо его совсем не любили, либо были слабоумные, раз дали ему такое имя. Хотя, вполне вероятно, одно и второе разом. Это дело принципа, колдун. Никто не имеет права причинять боль ни моим каким бы то ни было родственникам, ни друзьям, да хоть бы и даже партнёрам по фехтованию! Она дорого за это заплатит! Ты понимаешь, что так и до восстания недалеко?

      – Сир, – сказал один из присутствующих, – но вы итак… Ну, я хотел сказать, что, итак, вся оппозиция уложена. Несчастные случаи. Некому восставать.

      – Гарий, тебе, именно тебе, как начальнику моей тайной службы, лучше всего знать, что любые неправомерные в мой адрес деяния лучше душить ещё на стадии зародыша! Хорошо, что напомнил о себе. Как идёт ход операции? Твои люди всё подготовили?

      – Да, милорд. Как вы помните, через неделю будет большой национальный праздник, посвящённый дню взятия Борской крепости.

      В простонародье он называется «День Борской крепости». На праздник соберётся основная…

      – Не продолжай пока, – прервал князь, – наедине побеседуем. Ты останься, остальные могут быть свободны. Ты тоже, солдат.

      – Как пожелаете, – поклонился Гарий.

      Уходящие поклонились и закрыли за собой двери.

      – Ну, ты даёшь, девка, – сказал кузнец, выпучив глаза, – всю стражу порубила. Как на салат.