Помещик. Том 1. Сирота. Михаил Ланцов

право передвижения. Лично же они оставались свободными. Во всяком случае, формально. Даже в период самого сурового крепостничества, когда реальное положение этих крестьян ближе всего подошло к рабскому.

      Настоящих рабов на Руси называли холопами и считали движимой собственностью. А детей их приравнивали к приплоду, словно от скота, считая естественным способом прироста рабов того или иного собственника. Отменил этот кошмар лишь Пётр I 19 января 1723 года. Но до этих событий было ещё далеко. Так что и холопы, и челядины[12] вполне встречались в русском обществе.

      В общем, купил Андрейка еды и сел кушать со своими людьми. А заодно и думать. Денег получалось настолько мало, что на них просто до весны не протянуть. Даже если жить впроголодь и драть по весне кору с деревьев для «вкусного и сытного» супчика.

      В этой связи предложения пойти послужильцем не выглядели настолько оскорбительно. Всё начинало походить на ситуацию, в которой Устинка и Егорка, понизили свой статус, став рабами. Но этот Андрейка был совсем не тот, что имелся раньше. Этот Андрейка почти шесть лет готовился к тому, чтобы отправиться в прошлое, да и до этого немало учился, укрепляя, развивая и наполняя мозг всякими полезными знаниями. И продумал за время подготовки много всякого рода сценариев «поднятия бабла». А тут ведь требовалось именно оно.

      Причём, как это ни странно, «поднять бабла» требовалось совсем немного. Всего-навсего протянуть до весны да добыть где-то мерина с меринком заводным или меринцом. Как минимум. Этого уже хватило бы для принятия отцовского наследства. Понятное дело, что «немного» это относительное понятие. Потому что мерин стоил в среднем от десяти до пятнадцати рублей[13]. Меринок ещё от четырёх до девяти. Значит, по самым скромным подсчётам, Андрейке требовалось добыть минимум пятнадцать рублей только на «блохастых друзей». А крестьянин семейный, если работал в покое на земле доброй и угожей, давал около рубля прибыли в год. Плюс-минус. На первый взгляд – прилично. Но пятнадцать крестьян семейных на земле – это солидный результат. Не каждый поместный дворянин мог похвастаться такой популяцией под своей рукой. У бати его, к примеру, было всего семеро.

      Дела…

      Андрейка, посчитав, что к чему, и приценившись, начал действовать по одному из задуманных им сценариев.

      Начал он с того, что сторговал у одного торговца старую лодку до весны за 15 сабляниц. В аренду. Тому она всё одно была пока не нужна. А нашему герою как-то до поместья добираться требовалось.

      Потом купил у другого торговца небольшой горшочек купоросного масла за двадцать московок и одну полушку. Тот взял этот товар для продажи кузнецам, но посад оказался разорён, и когда ещё удастся ремесленникам вернуться в старое русло – неясно. А тут дурачок малолетний захотел купить товар, с которым, по всей видимости, не знал, что делать. Да, сильно дешевле, чем хотелось бы, но купцу сейчас и такая прибыль была «в струю» после татарского погрома.

      Горшочек получился крошечный,

12

Челядь – изначально раб, захваченный во время военного похода, потом просто раб, прислуживающий при дворе господина или занимающийся сельским хозяйством.

13

Цены здесь и в дальнейшем приведены с опорой на книгу А. Г. Манькова «Цены и их движение в Русском государстве XVI века» 1951 года издания. Часть цен выведена аналитически на основе этого и иных источников, так как сведения о них на указанный период отсутствовали или были не точны / не полны.