Алька. Галина Смирнова

ушел ли страх.

      Пошла она вечером во двор через темные сени. Никого. Вроде и не страшно. Вернулась обратно. Страшновато. Уцепилась она за ручку и лихорадочно стала повторять: «Не боюсь! Не боюсь! Не боюсь!» Но дверь все же открыла рывком и по привычке пулей влетела в дом.

      Позднее, когда Але было страшно, она останавливалась, повторяя себе: «Не боюсь! Не боюсь! Не боюсь!» И уж очень было страшно, стремилась подойти к «страху» и потрогать рукой.

      Уже и выросла девочка, и стала взрослой, но страхи иногда приходили к ней.

      Жила как-то она в деревушке одна в заброшенной избушке. Сидит, читает… Вдруг слышит, кто-то по чердаку бродит. Вот тяжело спускается по лестнице, дергается в дверь…

      Волосы встали дыбом. Ну, что? Бояться всю ночь? Нет!

      Аля тихонько подошла к двери, скинула крючок и с силой толкнула дверь. Та распахнулась, и от нее с визгом отскочила собака.

      – Вот дуреха, собаки испугалась.

      Так и ушли страхи. Хотя нет-нет, да и напоминали о себе.

      Прошли годы, вот уже она Алина Николаевна и у нее свои дети.

      Как-то легли они спать. Вдруг видит, словно дверь входную кто открыл, полоса света протянулась до спальни. Аля бросилась к выходу на свет. А там в проеме двери – огромный мужчина.

      – Извините, мы со свадьбы. Разрешите переночевать.

      И тут из-за спины амбала выскакивает племянник.

      – Ха! Это я! Тетя Аля, позвольте другу у вас переночевать.

      – Да у меня негде.

      – Я на полу, на коврике, – едва выговорил великан.

      – Тетя Аля, вы не бойтесь, он спокойный.

      А амбал тут же рухнул у порога и с храпом уснул.

      Алька не боялась, но уснуть до утра не могла, так храпел на весь дом пришелец.

      А дверь квартиры не закрыли, придя домой с улицы, ее ребятня.

      Утром «страх» с извинениями и в смущении ушел.

      Так страхи навсегда покинули Алю. А ведь верно сказано: «У страха глаза велики».

      Страхи2

      Давным-давно в стародавние времена в одном маленьком городке жила маленькая-маленькая девочка. Страшненькая такая да худенькая-прехуденькая! Одни глаза да уши. Не глаза, а глазищи. Налысо стриженая, одна короткая челочка надо лбом. Белобрысая, пугливая. И вечно она чего-то боялась: одиночества, темноты.

      Сидят, бывало, они вечером у печурки, смотрят на огонь, а старшая сестра ее пугает:

      – Смотри, смотри! Слизун ползет. Сейчас тебя как за бок цапнет!

      А та и вовсе трясется, озирается в темноту и жмется ближе к печурке.

      – Да ладно тебе пугать, она и так боится, – заступалась другая сестра.

      А душа у девчонки уходила в пятки. И только сердечко громко стучало: «Тук-тук-тук!» Да звенело в ушах. Девчонка уже была готова упасть в обморок от страха.

      Время шло. Девчушка подрастала, но страхи так же жили в ее душе. Идет она вечером по темному коридору, и кажется ей, что ее кто-то сейчас схватит. Она вздрагивает, ускоряет шаг и уже пулей влетает в дом.

      Вот уже совсем взрослой стала девочка.

2

Еще один вариант рассказа «Страшно, аж жуть…»