Страна, которую придумал я. Или которая придумала меня. Сергей Журихин

уникальные природные комплексы, редкие виды растений и животных, – продолжает мой спутник. – В лесах острова обитают пятнистые олени и кабаны, енотовидные собаки и харзы. Из птиц можно встретить фазанов, уток, сов. А на прибрежных скалах гнездятся очковые чистики, уссурийские баклуши, тихоокеанские чайки.

      Я завороженно слушаю этот список, представляя, как в ветвях могучих дубов и грабов мелькает рыжий хвост белки, а по ночам раздается уханье ошейниковой совки. Мы как раз проходим мимо огромного старого дуба – его ствол в три обхвата, а корни, словно змеи, извиваются по земле. Сколько он видел на своем веку?

      – А море вокруг острова – это отдельный, удивительный мир, – говорит мой гид, когда мы выходим на мыс Вятлина. Отсюда открывается потрясающий вид на бухту Новик, одну из красивейших на острове. Ее узкий извилистый вход почти полностью скрыт с моря островками и скалами. Когда-то здесь пряталась от штормов целая парусная эскадра…

      – В бухтах и проливах водятся камбала и навага, терпуг и красноперка, – перечисляет гид. – Часто можно увидеть стаи сельди и корюшки. А на лежбищах греются на солнце ларги – пятнистые тюлени.

      Я смотрю на лазурную гладь бухты и представляю этот подводный мир: вот среди водорослей мелькнула полосатая спинка терпуга, вот в толще воды блеснула серебристая корюшка. А на прибрежных камнях лениво перевалились ларги, поблескивая мокрой шкурой.

      По пути мы заезжаем и в другие бухты, каждая из которых – со своим характером, своей историей. Вот бухта Воевода с ее суровыми скалами и полуразрушенными фортами. Когда-то здесь кипели нешуточные битвы, а теперь – лишь крики чаек да плеск волн.

      А вот бухта Рында, фактурно изрезанная береговая линия которой образует множество уютных заводей и лагун. По легенде, именно здесь укрывались в старину китайские джонки контрабандистов. Сейчас бухта – излюбленное место дайверов, исследующих ее подводные гроты и пещеры.

      Мыс Тобизина встречает нас яростным прибоем и порывистым ветром.

      Кажется, сама стихия бьется в его каменное чело, пытаясь сокрушить неприступные бастионы. Но мыс стоит – как стоял века, как будет стоять еще тысячелетия. Непокоренный страж у морских ворот острова.

      – А вон там, видите – бухта Островная, – указывает гид на небольшой залив, укрытый со всех сторон зелеными сопками. – В конце XIX века здесь находилась китобойная база. Американцы и норвежцы вылавливали китов прямо у берегов Русского. Представляете – десятки судов, дым коптилен, горы китового уса и ворвани…

      Я пытаюсь вообразить эту картину. Грохот гарпунных пушек, свист шкивов, крики загонщиков. И киты – величественные, могучие. Как они метались в волнах, израненные, истекающие кровью… Зрелище, наверное, было то еще. Хорошо, что эти времена ушли.

      Чем дальше мы идем, тем больше я проникаюсь этой землей – ее красотой, ее силой, ее удивительными контрастами. Дикие пляжи сменяются суровыми утесами, густые леса – пологими холмами. Остров словно примеряет на