Кремль-1953. Борьба за власть со смертельным исходом. Леонид Млечин

начале тридцатых Сталин прислушивался к мнению Полины Семеновны Жемчужиной. Она внушала вождю, что необходимо развивать парфюмерию, потому что женщинам нужно не только мыло, но и духи, и косметика. Жемчужина возглавила трест мыловаренно-парфюмерной промышленности, а летом 1936 года – Главное управление мыловаренной и парфюмерно-косметической промышленности Наркомата пищевой промышленности. Через год – она уже заместитель наркома пищевой промышленности.

      В январе 1939 года Сталин сделал ее наркомом рыбной промышленности, распорядился избрать кандидатом в члены ЦК и депутатом Верховного Совета СССР. Наградил орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, «Знак Почета».

      Но отношение Сталина к Молотову уже изменилось. Вячеслав Михайлович, который возглавлял правительство, получил неожиданное назначение в Наркомат иностранных дел. Не все тогда поняли, что он отодвинут в сторону и утратил роль второго человека.

      А у его жены возникли куда более серьезные неприятности. На нее завели дело в Наркомате внутренних дел по обвинению в связях с «врагами народа и шпионами». Хотя по этому обвинению следовало судить прежде всего самого Сталина – это же он назначал на высокие должности тех, кого потом сам объявлял врагами.

      Начались аресты по ее делу. В июне 1939 года взяли врача Илью Львовича Белахова, директора Института косметики и гигиены, входившего в систему Главного управления парфюмерной промышленности (то есть он подчинялся Жемчужиной). Ордер на арест подписал первый заместитель наркома комиссар госбезопасности 3-го ранга Всеволод Николаевич Меркулов.

      Показания на Полину Жемчужину нужны были срочно, поэтому допрашивали Илью Белахова с особой жестокостью. Руководил этим Всеволод Меркулов.

      Пройдет время, и Меркулов скажет о себе: «Я был наивным, очень скромным и очень застенчивым человеком. Несколько замкнутым и молчаливым. Речей я не произносил и так и не научился произносить их до сих пор. Язык у меня был словно чем-то скован».

      Если Меркулов и был когда-то скромным и застенчивым, то на чекистской службе он успешно избавился от своих недостатков.

      «С первого же дня ареста меня нещадно избивали по 3–4 раза в день, – писал Белахов в заявлении прокурору, которое начальник тюрьмы переслал в секретариат Меркулова. – Избивали резиновыми палками, стальными пружинами и линейками, били по половым частям. Я терял сознание. Прижигали меня горячими папиросами, обливали водой, приводили в чувство и снова били. Потом перевязывали в амбулатории, бросали в карцер и на следующий день снова избивали. Я мочился кровью, перешибли позвоночник, я стал терять зрение.

      От меня требовали, чтобы я сознался в том, что я сожительствовал с гражданкой Жемчужиной и что я шпион. Я не мог оклеветать женщину, ибо это ложь. Шпионской деятельностью я никогда не занимался. Мне говорили, чтобы я только написал маленькое заявление на имя наркома, что я себя в этом признаю виновным, а факты мне они сами подскажут».

      Арестованного