Кролики и удавы. Созвездие Козлотура. Детство Чика (сборник). Фазиль Искандер

стража.

      – Текст, собственно говоря, сочинил наш придворный Поэт, – сказал Король, озираясь, и, как бы случайно найдя его в числе Допущенных к Столу, кивнул ему. – Пусть он зачитает свой божественный ритм…

      Поэт уже давно рыдал о судьбе Задумавшегося, проклиная в душе коварство Короля, который навязал ему написание этого стихотворения. Но ему надо было думать о своей судьбе, и он, продолжая всхлипывать по поводу гибели Задумавшегося, быстро сообразил, кстати, не без намека Короля, как выпутаться из этой истории.

      Он вышел вперед и заявил:

      – Текст, собственно говоря, условный… Он должен был прозвучать…

      – Мы не знаем эти тонкости, – перебил его Король, – ты зачитай кроликам то, что ты написал.

      – Пожалуйста, – сказал Поэт и с каким-то презрительным смущением задергал плечом. – Собственно говоря, я хотел предварить текст некоторыми пояснениями. Мне удалось найти своеобразный фонетический строй, который своей угнетающей бодростью давит на победную психику удавов, то есть я хотел сказать…

      – Текст! Текст! Текст! – закричали кролики и засвистели в свои бамбуковые свистульки. – Не надо ничего объяснять…

      – Я, собственно говоря, хотел предварить, – сказал Поэт и, еще раз дернув плечом, прочел:

      Пам-пам, пим-пим, пам-пим-пам!

      Ля-ля, ли-ли, ля-ля!

      Пим-пам, пам-пам, пим-пим-пам!

      Но буря все равно грядет!

      Вот, собственно, что он должен был пропеть, разумеется, на мелодию «Вариации на тему Бури».

      Поэт сел на свое место, поглядывая на небо в поисках случайного буревестника.

      – Вариации вариациям рознь, – грозно подхватил Король его последние слова и, обратившись к Находчивому, спросил: – А ты что пел?

      – Это же самое, – пропищал Находчивый, потрясенный предательством Короля и Поэта.

      Как и всякий преданный предатель, он был потрясен грубостью того, как его предали. Он не мог понять, что грубость всякого предательства ощущает только сам преданный, а предатель ее не может ощутить, во всяком случае, с такой силой. Поэтому любой преданный предатель, вспоминая свои ощущения, когда он предавал, и сравнивая их со своими ощущениями, когда он предан, с полной искренностью думает: все-таки у меня это было не так низко.

      Не успел потрясенный Находчивый пропищать свое оправдание, как сверху раздался голос мартышки.

      – Неправда! – закричала она, свешиваясь с кокосовой пальмы. – Я все слышала, и моя дочка тоже!

      – Мартышка все слышала! – закричали кролики. – Пусть мартышка все расскажет!

      – Братцы-кролики, – кричала мартышка, глядя на воздетые морды кроликов, – друзья по огородам туземцев! Мы с дочкой сидели на грушевом дереве возле Нейтральной Тропы. Я ее обучала вертикальному прыжку… Я ей говорю, чтобы при вертикальном падении прочно захлестывался хвост…

      – Не надо! На черта нам сдался твой вертикальный прыжок! – стали перебивать ее кролики. – Ты нам про дело говори!

      – Хорошо, –