Радуйся бездне. Юлия Бычкова

к подругам. – А что если я храню там личные вещи?

      Ее слушательницы дружно ахнули, как если бы произошло непоправимое, и менеджеры увидели бы что-то очень личное: очечник, упаковку валидола или упаси господи, запасные колготки, лежащие на своих привычных местах.

      Альбина сделала вид, что не слушает этот разговор, да на нее никто и не обращал никакого внимания. Она нажала вторую кнопку сверху на черной сверкающей панели кофе-машины, получила свою порцию – двойной без сахара и отправилась на свое рабочее место.

      «Странно, – думала Альбина, прогулочной походкой вышагивая к своему кабинету по серому коридорному ковролину. – Почему люди начиная работать вместе никогда не испытывают особой радости по отношению к новеньким? Всегда настороженно смотрят на них, в разговорах первым делом подчеркивают все свои заслуги и то, сколько лет они уже здесь трудятся, без конца напоминают об ответственности, какой их наделили, и так старательно тебе не доверяют?»

      Но, как Альбина знала по собственному опыту, пройдет время и все неожиданно изменится. Вы вдруг начнете казаться друг другу близкими, настолько, что можно будет спокойно обсуждать различные темы – причуды погоды, вчерашние фильмы и медицинские страсти, и может быть даже самые откровенные житейские глупости.

      И ведь вы ничего «такого» не делаете. Такого, что могло бы вас по-хорошему сблизить, кроме того, что вы ежедневно вместе просиживаете штаны по девять часов с перерывом на обед, на котором тоже ничего интересного не происходит, кроме пустых сплетен о сослуживцах, телевидении и о погоде.

      Вот так хожу я, хожу по длинному коридору, – думала про себя Альбина. – Смотришь, через полгода, зарплату поднимут, а там может, и годовую премию дадут. Придет кто-нибудь новенький в отдел, а я стану «старенькой». Настроение у Альбины значительно улучшилось.

      Альбина представила, что этот коридор, как бы сцена. Она измерила взглядом его ширину и посмотрела на потолок, словно попала во дворец. Она остановилась, обернулась вокруг себя и пошла медленно, будто боясь упустить что-то важное. Она вытянула шею, немного отклонилась назад, положила одну руку за спину, чтобы осанка стала чуть прямее и начала старательно тянуть носы своих стоптанных туфель, немного разводя их в стороны, как балерина. И у нее хорошо это получалось, и она стала подгибать опорную ногу так, что ее походка превратилась в танцевальный шаг. «И раз, и два, – повторяла Альбина сама себе, – И раз, и два, и раз, и два». И она запела: «Та-да-да-дааа-да-да». Ее любимую самую волшебную музыку на свете: «Вальс цветов». Вдруг дверь кабинета, оказавшаяся слева, неожиданно открылась, и оттуда вышел импозантный мужчина, и чуть не сбил Альбину с ног. Она отпрянула от испуга, чудом не разлив свой кофе. Перед ней стоял сам директор, господин Зиг. Он, вероятно, услышал Альбинино пение, потому что удивленно и очень строго, даже слишком строго посмотрел на нее и, ничего не сказав, пошел дальше. Альбине стало стыдно за свое поведение, за то, что она так сильно увлеклась. «Вот он, предостерегающий