На фига попу гармонь. Валерий Аркадьевич Кормилицын

коли ты к блинам опоздал? Хотела добавить: «Алкашей каких-нибудь встретил?» – но сдержалась, внимательно, с любовью наблюдая, как споро исчезают блины.

      – М-м-м-м… – с набитым ртом произнес Мишаня.

      – Батюшки! – всплеснула руками мать. – Вновь “МММ”1 открыли?

      – Да какой “МММ?” – проглотил блин Мишаня. – Башку человеческую вчера нашел… Митяю раньше принадлежала, –заглотил очередной блин.

      Маму стало просто распирать от любопытства.

      Но сын, вспомнив пролетевшую мимо рта рюмку, увлеченно занимался блинами, попутно разглядывая скромную обстановку родного дома.

      С площади из репродуктора на столбе по всей деревне разносились “Новости”. После “Новостей” грянул музыкальный гром, и в тысячный раз многострадальное население прослушало Долинскую “Погоду в доме”, затем узнали от Хазанова, что в деревне Гадюкино идут дожди. Покрутили пальцем у виска, так как точно знали, что соседи в Гадюкино которую неделю мучаются от засухи.

      Василиса Трофимовна, видя, что сын наелся и собирается выйти покурить, насела на него с просьбой рассказать о случившемся. Сидя на пеньке, покуривая “Приму” и временами сплевывая под ноги, Мишаня автоматически уже пересказывал необычайное уголовное происшествие, а сам искоса поглядывал на соседний дом Рогожиных, где и жила его любовь Дунька – статная, полнотелая, с русой косой, за которую дергал он в школе, девушка двадцати пяти лет.

      Но она, как нарочно, не появлялась, зато в облаке пыли нарисовался на дороге серый уазик.

      «Менты несутся, – поднявшись с пенька, пронаблюдал, как УАЗ, лихо крутанувшись на деревенской площади, и обдав пылью постройки, остановился у кошмаровского дома и толпа «мусоров» во главе со служебной собакой ринулась к калитке, принявшись остервенело дергать водоносную рукоять. – Сейчас потоп у “преда” произведут», – иронично хмыкнул егерь.

      – А ты точно – свидетель? – вдруг всполошилась Василиса Трофимовна, обтирая руки о фартук.

      Уазик, рванув с места, ринулся к их дому.

      В ту минуту, когда милиционеры с собакой выпрыгнули из машины, на соседском крыльце, потягиваясь статным полным телом, появилась Дунька в ситцевом халате без рукавов и пуговиц. Василиса Трофимовна с ужасом заметила, как побледнел сын, уставившись широко раскрытыми глазами на девичьи прелести.

      «Нет, он не свидетель… он подозреваемый…» – беспомощно подумала она,  прислонившись к надежной стене дома.

      Мишаня перевел взгляд на ментов, и у него отвисла челюсть, ослабли ноги, встал дыбом чуб, и задергалось правое веко, так как следом за кинологом с собакой бежал его ротный прапорщик, дубинноголовый Карп Барабас.

      «Бывает же сон в руку», – ошалел десантник, готовясь упасть и сорок раз отжаться.

      Деловая овчарка тут же вцепилась ему в штанину. Кинолог завопил:

      – Фу-у, сука!

      Мать начала лупить собаку фартуком.

      Барабас заорал:

      – Ефрейтор

1

“МММ” – одна из самых скандально известных в эпоху перестройки лохотронных пирамид. – Прим. ред.