Белые розы шипов не выпускают. Сирин Тлен

укав. Но мне совсем не хотелось шевелиться.

      – Валик, вставай! – она шептала, потому что тогда бы ее заметили, но этот шепот эхом раздавался в моей голове и замолкал где-то под ребрами.

      Раньше я не замечал ночного шарма нашего приюта. В темноте «Дом для осиротевших детей Святой Беллодонны» казался еще более устрашающим, чем при свети дня. Старый замок, отданный под нужды городских, так и намеревался сожрать тебя. А сейчас? Он сыт. На до мной качалась люстра. Знаете, такая старая, не электрическая. Она, разумеется, давно не рабочая. Никто не полезет поджигать каждый фитиль. Когда я здесь только появился, мне рассказали легенду о том, что все живущие здесь дети – это свечи. Но суть… совсем вылетела из головы.

      – Кристин, что там пели про свечи?

      Она со мной больше не разговаривала. Точно-точно сейчас не время. Поговорим, когда выберемся. Мы условились встретиться после отбоя, а сейчас надо собирать вещи. Да-да, сегодня после отбоя под этой люстрой. Точно я вспомнил.

      Поднять свое тело было тяжело. В какой-то момент мне показалась, что все кости внутри меня грохочут стоит мне только шагнуть. Я задержал дыхание и поспешил в свою комнату. Брать следовало только самое необходимое. В рюкзак пошли: фонарик (украл у охранника), одеяло (функциональная вещь), книга – она любит, когда я ей читаю… (кто она?). За чулан я спрятал булку хлеба… на день другой может и хватит, но надо экономить…