Серые розы Роннебю. Мия Велизарова

никуда не убежали, а следовали за ними по пятам, прячась за стволами деревьев. Напрасно Кёрстен их стыдила – озорники не захотели даже выйти и поздороваться как следует. Никаких манер, сказала бы сейчас тетя Мадлен и лишила бы своих подопечных сладкого на день или два.

      – Так значит, вы знали мою бабушку? – девочка вспомнила ту сцену в церкви, когда Ноэль взглянула на ее знакомого, словно на пустое место. Тогда у Эйнара было такое лицо, будто он вот-вот расплачется, и вместо привычной улыбки губы скривились в болезненной гримасе. – Может, она вам что-то шила на заказ? Она часто так делает.

      – О, да, у малышки Ноэль руки всегда были золотыми, – с грустью отозвался Эйнар. – В последний раз, когда мы с ней виделись, она преподнесла мне подарок – собственноручно вышитый платок с моими инициалами, и все строчки были такими прямыми, словно их по линейке чертили!

      Кёрстен пыталась шить и по линейке, жирно нарисовав линии химическим карандашом, и по заутюженной бабушкой линии – но стежки все равно шатались в разные стороны, будто танцевали халлинг[1].

      – И куда вы потом его дели?

      – Потерял, наверное. Я вообще, как выяснилось, не умею хранить то, что имею.

      У девочки закралась мысль, что под этими словами призрак подразумевал не только свой носовой платок, но расспросить получше она не успела, так как им пришлось резко свернуть направо, и лесная просека вывела их прямиком к старой иве. На снегу уже виднелись следы: видимо, Нильс и Улле решили их обогнать. И конечно, стоило подойти поближе, как с мельницы раздался леденящий душу вой, будто внутри обосновалась парочка троллей.

      – Знатно, – прищелкнул языком Эйнар. – Голосистый парень, не зря в хоре поет. Ну, а Сол у нас лучше всех на харпе играет, верно?

      Сол? Что за странное имя? Кёрстен навострила уши и во все глаза смотрела на крыльцо. Но кроме двух перепачканных сажей сорванцов из хижины никто не вышел. Хотя…

      Кто-то чихнул, совсем близко и так тихо, что девочка сперва подумала, что ей просто послышалось. Потом чуть качнулись сухие метелки камышей. Хрустнул снег под чьими-то шагами, а затем сами собой, из ниоткуда, появились следы – и преогромные!

      – Даже больше, чем у дяди Альфреда, – пискнула Кёрстен попятившись назад.

      – Да покажись ты уже, не бойся, – нетерпеливо позвал Эйнар. – Или девочки застеснялся?

      – Вот еще… – фыркнул кто-то невидимый, и на огромном валуне, прямо перед опешившей Кёрстен, появилась маленькая фигурка. Ахнув, девочка ухватила Эйнара за руку, а успевшие приблизиться мальчишки живо ретировались ей за спину. Тоже, храбрецы.

      Водяной спокойно разглядывал гостей из-под широченных, нависших полей старой шляпы. Ростом он был не выше Малыша, хотя глаза смотрели совсем по-взрослому, и немного устало. Льняные, почти белые волосы торчали в разные стороны, как щетина у щетки. Старенькое пальтишко почти полностью состояло из заплат разных мастей; то же самое можно было сказать и про обувь: не по размеру огромные башмаки лишь каким-то чудом не сваливались с тоненьких, как спички, ног мальчика.

      – Не