Поворот в никуда. 19 рассказов мастер-курса Анны Гутиевой. Арина Ивка

теперь вечно под черной водой, под красным льдом Синдора, пока надо мной будут проплывать озерные травы, озерные рыбы, озерные птицы, озерные люди в своих длинных лодках.

      Из длинных лодок выкинут они сети, закинут они сети в воды Синдора, и не поднимут их сети рыбу, а поднимут они тоску и горечь. Славную жизнь я прожил, но бесславно она закончилась. Так не кидайте свои серебряные сети в черные воды, не тревожьте сна охотника Йиркапа, богатыря, великого героя.

      2. Плач матери о Йиркапе

      Мне все равно, что скажут люди. Пусть напишут они обидные слова в своих черных книгах. Но я расскажу, как все было на самом деле. Расскажу, почему я убила его.

      Он должен был родиться весной, а родился зимой. Мы тогда с ним чудом выжили, две недели я его в бане отпаривала, на этот свет вытаскивала. Ожил. Запеленала я его в белое, на белый свет вынесла.

      Он рос слабым, плаксивым, руки-ноги как тростинки, сквозь кости небо видно. Не может за сверстниками угнаться, не успевает, игр их не понимает. Жалко мне его, а что поделаешь. Стала я его помаленьку учить тому, что сама умею. Сквозь огонь смотреть, по воде читать, пути белой души видеть, пути черной души видеть, тропы выбирать. Да только не в коня корм. Не хочет учиться, хочет сильным человеком стать. Не слушает, а я говорю, что сила не в руках и не в ногах, сила внутри. Силу внутри надо собирать.

      Как-то на охоте увидел он дерущихся Лешего и Водяного, Лешему подсобил, тот ему и рассказал, что в лесу растет Свое дерево и из него можно какую хочешь чудесную утварь сделать. Не счесть, сколько деревьев он в тот день порубал, но Свое дерево нашел. Вырезал из него волшебные лыжи, которые несли его быстрее ветра. Не успею я печь истопить, он уже туда-сюда на лыжах в лес слетал, целый мешок мяса принес. Не успею я хлеб испечь, он уже два мешка с птицей у печи бросил.

      – Сын мой серебряный, многовато нам на двоих добычи будет. Людям немного оставь. Ты уже до Урала все леса опустошил. Народ голодает.

      – Не моя печаль, что лесной удачи у них нет. Пусть быстрее лыжами перебирают.

      – Может, поделимся хоть с соседями?

      – А они нам помогали? Не смей ничего раздавать.

      И не смела я ничего раздавать. Вот такая жизнь пошла. Люди роптать начали. Люди сердиться начали. А что я сделаю? Народ артелями за Урал потянулся. Много там добычи, но и вогулов много. Вогулы наших стреляют. На нартах живые мертвых домой везут. Дети голодные плачут. Вдовы охотничьи нас проклинают. Деревня наша опустела. Через распахнутые двери, сквозь выломанные окна метель насквозь летает, прошлую счастливую жизнь заметает.

      Последняя надежда осталась. Рассказала я ему про синего оленя, который в бескрайних лесах за Уралом пасется. Только самый быстрый в мире охотник сможет его догнать. А ты не сможешь. Он глазами сверкнул, ставь, говорит, мама, чугунок в печь, вода не успеет закипеть, как я сердце синего оленя тебе принесу, суп из него сварим. И умчался на лыжах. А я-то надеялась, что в погоне