Нагадала мне подружка. Алёна Каганская

взмолилась Ленка.– Утром мама читала нотации, хорошо, что ей на работу раньше уходить. Мне самой непонятно ничего. Да, ладно, уйдет Рустам в армию не сегодня – завтра, и забудем!

      – Ну, если так! Я-то подумала, ты нашу шутку приняла всерьез!– поддела Ветка.

      – Какую?.. – в первое мгновение Ленка не поняла, про что это подруга.-. Ааа! Да я про нее и забыла! Слушай, а ведь интересно получилось!

      Хотелось спать до смерти! Все вокруг шумели,  смеялись,  Ленка вспоминала слова, жесты, поцелуи и улыбалась сама себе, как дурочка. А ведь утром боялась посмотреть даже сама себе в глаза, стоя перед зеркалом. Ленка из зеркала как будто спрашивала.

      – Ну и как ты будешь жить с этим? Что напишешь Сане? Врать же не сможешь?

      Настоящая отбивалась:

      – А зачем врать? Я просто ничего не расскажу ему! Зачем ему там знать это?

      – Городок-то маленький, все равно расскажут! – настаивало зеркальное отражение.

      – Не знаю, ничего не знаю я сама…

      –Слушай, Ветка, ты рядом с ним живешь, он с кем встречается? – шепотом спросила Ленка подругу.

      – Да, кажется, ни с кем. Как мимо не пройду, все с парнями моторчики собирает.

      – Да ладно врать! Такой парень и ни с кем? – не поверила подруге.

      – Я тебе честно говорю: не слышала и не видела, – обиделась Ветка.

      Как назло, день тянулся, словно резиновый. То и дело Ленка смотрела на часы, казалось, что стрелки стоят на месте. Во время обеда девчонки подтрунивали над Ленкой, мол, сегодня сама не своя. Ветка, конечно, их просветила, и всем сразу стало интересно:  что и как. Такой парень!

      Рассказывать не хотелось ничего. Хотелось только одного: чтобы скорее наступил вечер, а именно – семь часов…

      Прибежав домой в половине седьмого, Ленка бегом залезла в ванну, смыть хлопковую пыль с химикатами, которыми их вместе с хлопчатником щедро поливали с «кукурузников». Наскоро помывшись, кинув что-то в рот, она закрылась в комнате. Ждать…

      Но часы показали семь часов – Рустама не было. Не пришел он и в восемь… и в девять…

      Ленка уже и почитала, хоть в голову ничего не шло; и письмо-отчет Саньке о прошедшем дне и про вчерашние проводы (не упомянув, конечно, про Рустама) написала на четырех листах. Десять раз выглядывала  в окно  – идет ли?

      – Нет, чего я так разнервничалась? Ну не пришел – и замечательно! Все встанет на свои места! – пыталась она уговорить сама себя.

      Когда Ленка уже совсем было собралась укладываться спать, послышался тихий стук.

      Или почудилось?

      На цыпочках Лена подошла к двери, прислушалась. Кто-то тяжело дышал. Изобразив каменное лицо, Лена открыла тихонько дверь. Но, взглянув на виновато-испуганный вид Рустама, она невольно улыбнулась.

      – Лен, ты меня простишь? Мы Алика  провожали…   Поезд только ушел, я бегом к тебе.

      – Я думала, что ты не придешь, уже и не ждала, – как можно безразличнее сказала Лена.

      В комнате Рустам устало опустился на стул, нежно взял девушку за руку и привлек к себе:

      – Алика должны были проводить в час дня, а отправили