Искушение. Мой непокорный пленник. Виктория Виноградова

Так что желудок требовал еды. Кроме того, я посмотрела на осунувшееся лицо Маркуса и не смогла удержаться от вопроса:

      – Когда ты ел в последний раз?

      – Четыре дня назад, – военнопленный произнес это настолько спокойным тоном, без попыток разжалобить, будто речь шла о чем-то незначительном, вроде набежавших туч. Дескать, голодал и голодал, что такого?

      «Да уж, да он, оказывается, собрат по несчастью». Стало жаль арамерца. Чего он натерпелся, прежде чем попал ко мне?

      – Пойдем подкрепимся, а затем покажу оставшуюся часть дома, – предложила я.

      – Буду Вам премного благодарен. И все же, позвольте узнать Ваше имя?

      – Я уже сказала – это без надобности. Для тебя я – госпожа, – попыталась говорить строго, но по реакции мужчины поняла, что мой тон его ничуть не смутил.

      – Как скажете, дражайшая.

      – Госпожа!

      В ответ – самоуверенная улыбка. Дескать, считай себя кем хочешь, а буду называть так, как мне вздумается.

      Ничего, это мы быстро исправим.

      Глава 2

      Я обедала в столовой, а для арамерца молчаливый Вир подготовил небольшой столик для прислуги на кухне. Маркус вежливо улыбался и сидел так, словно присутствовал на торжественном приеме. Кажется, грязная туника и кандалы совершенно не смущали его.

      Мне было любопытно, как брюнет будет вести себя во время еды, так что я быстро справилась с обедом. К тому же, в нем не было ничего особенного: овощной суп, треть от свежеиспеченной лепешки и бокал разбавленного вина. Мы с Виром старались экономить на всем.

      К моменту, когда я вновь появилась на кухне, Маркус во всю трапезничал. Подобно благородному аристократу от отламывал кусочки от лепешки, медленно отправляя их в рот и тщательно пережевывая. Чинно держал ложку, неторопливо пробуя суп. Он совершенно не походил на человека, который голодал четыре дня.

      Но я знала, как обращаются с военнопленными на рынках, и безмятежный вид Маркуса не мог меня обмануть.

      Даже среди рабов есть деления. К местным уроженцам всегда наиболее человечный подход. Если рабы из наших колоний, отношение чуть попроще, но опять же, смотря какая колония, какими навыками обладает раб, насколько хорошо сложен и красив. Всех, кто симпатичен или владеет ценными умениями, берегут. За них можно получить весьма солидную сумму. Тех, кто попроще, их и кормят реже, и оплеух с окриками им достается больше. Еще хуже относятся к разбойникам. Но даже их стараются не калечить слишком сильно.

      А вот военнопленных откровенно ненавидят. Потому что они чужаки. Причем чужаки, которые могут напасть. Условия содержания у них хуже, чем у скота. Скотину хотя бы регулярно кормят и не избивают по любому поводу. А к пойманным военным относятся по принципу: если помрет, то не велика потеря.

      Цена за них невысокая, даже меньше, чем за разбойников, и обычно их берут для самых тяжелых работ, таких как рудники, галеры, каменоломни. Проще говоря, там, где рабы скупаются пачками, потому что мрут быстрее, чем высыхает лужа на солнце.

      Судя