Повелительница неживых. Маир Арлатов

вырезанных ножами надписей, хранящих имена тех, кто когда-то был здесь.

      Сейчас в ней сидел Шерл, и с задумчивым видом подбрасывал в руке кубики.

      Вскоре к нему присоединилась Лера.

      – Привет, как дела? – без особой радости поинтересовалась она.

      – Могли быть и лучше.

      – Что родичи запилили?

      – Если бы… – усмехнулся Шерл. – Они со мной не разговаривают, словно я заразный какой-то.

      – А мои решили в город податься. Вещи собирают.

      – Это же класс! – в глазах Шерла блеснул интерес к жизни. – Можно я к тебе перееду, когда они укатят?

      Лерка облокотилась на стол и, глядя в упор, сказала:

      – Надеюсь, тебе не надо напоминать о запретах Шамана?

      Шерл улыбнулся, и произнес, прикидывая руки к сердцу:

      – Никакого секса, клянусь!

      – Тогда можешь переезжать.

      – Лерка, дай я тебя расцелую! – он выскочил из-за стола, но она его осадила.

      – Остынь! Они еще не уехали… А вот и Миришка идет.

      Лицо Миришка было бледным, и глаза покрасневшие, совсем недавно она плакала.

      – Привет, Мир, – приветствовали ее Шерл и Лера.

      – Привет, – пробормотала Миришка, и сев к столу, закрыла лицо руками.

      – Что случилось? – поинтересовалась Лера.

      – Мне плохо… я всю ночь глаз не сомкнула. А под утро решила отравиться, так как назло ни одной таблетки в доме не нашла, – она горько засмеялась, и расплакалась.

      Лерка подошла к ней, и обняла, желая приободрить подругу, только слов утешения не находила. Та уткнулась ей в плечо, и вскоре затихла.

      – Ты в порядке? – спросил Шерл, коснувшись плеча Миришки.

      – Все нормально, – тихо ответила она.

      – Не переживай, у нас у всех депрессивное состояние, – сказала Лерка. – Мои скоро уезжают, придешь жить ко мне?

      – Они что тебя оставляют здесь? Одну?

      – Я семейный урод, от которого они будут рады избавиться.

      Миришка вздохнула и вытерла глаза руками.

      – Ну, и сволочи они! – вдруг не выдержала она. – Бросить на произвол судьбы собственного ребенка! Ничтожества!

      – Теперь узнаю, Миришку! – весело сказал Шерл. – А то все слезы льет почем зря. Так их, так!

      – А я между прочем уже не ребенок, – заявила Лерка, – проживу и без них!

      Миришка опять вздохнула.

      – Мне свою бабушку жалко. Она совсем как ребенок, так меня любила, а сеструха наговорила ей обо мне всяких гадостей, так запугала, что теперь она как увидит меня сразу убегает.

      На вершине яблони запел зяблик, громко и заливисто закончив короткую песенку, так словно не песнь эта, а подпись с подчеркиванием.

      Троица молчала, прислушиваясь, не идет ли их приятель по несчастью.

      – Что-то Данси долго нет, – наконец, вслух произнес Шерл, – обычно он первым сюда приходит.

      – Он не придет, – раздался сбоку от беседки голос Шамана. Все вздрогнули