Призрачный театр. Мэт Осман

от критики, Бесподобный с насмешливой улыбкой глянул на Шэй.

      – Это было… волшебно, – она еще пребывала в ошеломлении.

      – Спасибо. Ты и сам не сплоховал. Сумеем ли мы уговорить тебя посетить нас снова? Да вот хоть завтра? Думаю, что сумею заставить Эванса раскошелиться на пару пенсов за представление.

      Два пенса. Столько она не получала за целый день беготни с письмами. Она притворилась, что раздумывает, хотя с радостью вернулась бы сюда и без платы.

      В любом случае один олух должен поблагодарить тебя, – заявил Бесподобный, пнув ножку стола, – ведь ты спас его костлявую задницу.

      Трасселл быстро что-то дорисовывал. Его правая рука барабанила по столу, в то время как левая уверенно трудилась над эскизом, обретающим определенную форму. Обнаженная женщина лежала отвернувшись на кушетке, отбросив назад правую руку. Наготу подчеркивали распущенные волосы и нитка жемчуга на шее. Шэй вдруг подумалось, что она похожа на одну сидевшую в зале шлюху. Вокруг, почти над каждой койкой висели рисунки, и все они, похоже, были его работами. На некоторых изображались девушки и дамы в затейливых позах с лебедиными изгибами. На других огромные медведи отбивались от собак и волков, бык подцепил на рога неосторожного господина. Рисунки младших мальчиков имели более невинный вид: спящие собаки, сельские домики, образы матерей и отцов, а одному парнишке изобразили душераздирающую мешанину вульгарных обнаженных фигур и большеглазых котят. Закончив изящным росчерком, Трасселл поднял взгляд и понял, что говорили именно о нем. Его лицо мгновенно залилось краской.

      – Ах, простите. Да, спасибо тебе, Шэй.

      Она взяла у него рисунок. «Я просто один из мальчиков», – мысленно напомнила она себе. – Прекрасно, – оценила она, – не эта ли особа сидела в ложе?

      – Верно. Хотя я толком не успел ее разглядеть, – ей показалось, что он смутился, – можешь взять рисунок себе.

      Она решила, что должна спросить о цене.

      – Сколько же я должен тебе?

      – Нисколько. Ты спас меня подсказкой, спасибо. – Алюэтта рассмеялась, но глаза его вдруг блеснули. – Хотя на самом деле ты мог бы кое-что сделать. Ты ведь дикарь, верно? – он снова покраснел. – Извини, авискультанин.

      Сердце Шэй упало. Она не знала, что ее выдало. Позаимствованная шапка по-прежнему скрывала ее клочковатую стрижку, так что он, должно быть, случайно заметил татуировки воробьев на внутренней стороне ее запястий. С напрасной озабоченностью она спустила рукава. Теперь начнутся вопросы. Действительно ли она поклонялась птицам? Могла ли поболтать с сороками? Умела ли она летать?

      – Ну да, угадал, – призналась она, стерев с лица тревожное выражение.

      Трасселл подергал носом. В его внешности вдруг проявилось нечто кроличье.

      – И у тебя есть карты судьбы?

      Всем известно, что дикарки умели гадать, и все полагали, что гадания связаны с картами. При необходимости Шэй довольно хорошо умела предсказывать по картам, но они были детскими игрушками