Та сторона. Сергей Иванов

всегда так делала…

      Мне редко приходиться понимать других людей, а Кейт уже давным-давно стала хорошим другом, но почему я всегда был так глуп? Двадцатидвухлетняя девушка, когда-то сбежавшая он натиска родителей в престижный город естественно все еще верит в принцев и мечтает о поцелуях перед сном и завтраках в постель. О, Кейт, когда-нибудь ты встретишь достойного мужчину…

      Я поцеловал ее в щеку и она улыбнулась. Почему мне стало так приятно…

      Пол ночи я не смыкал глаз. Я не думал ни о чем, тревоги покинули меня, но аккуратный образ моей подруги появлялся из раза в раз в самых различных амплуа. Она делила со мной скудные обеды в баре Джонсона и прогуливалась рядом по мостовой. Она сидела в кино на соседнем сидении и облокачивала голову на мое плечо. Она… Она мерещилась мне в белом платье под венцом и я целовал ее… Неужели я влюбился? Пытаясь оспорить это, я ворочался в оковах бессонницы, но как только я поддался своим мечтаниям и любовался нашей парой в своем сознании, сон посетил меня, и как крепко я спал! Какие чудесные сны я видел!

      Проснулся я оттого, что кошка Кейт уселась мне прямо на грудь и отдавила ее до такой степени, что было тяжело дышать. Сквозь сон я скинул ее с себя и продолжил покорять ласковые грезы. Однако прошла секунда – ровно столько мне понадобилось, чтобы опомниться – и я вдруг понял, что у Кейт нет домашних животных. Кроме того, я осознал, что в той попытке скинуть с себя эту кошку, я даже не шевельнулся. Я открыл глаза. В моих ушах пульсировала кровь. Легкий холодок пробежался от пяток к шее. Сомнений не оставалось – я прикован к этой постели.

      Атмосфера в комнате переменилась и словно давила на мою голову. Я попытался подняться, но тщетно! Даже мизинец не шелохнулся! Я открыл было рот и начал кричать, но рот не открывался, а звука не было! Я очутился точно под водой, где толщина смывает краски и превращает мир в лихорадочную смесь ужаса и загробного спокойствия. Все вокруг – стены комнаты, входная дверь, моя жизнь и даже я сам находились на расстоянии сотен миль от того места, где я пребывал. Ни топота ножек Кейт, ни гула ветра за окном. Я оказался в вакууме, покрытом пеленой отчаяния. Я был глубоко под землей, где мое тело пронизывают черви и леденящее прикосновение сырого грунта. Дыхание – едва заметное – стало тяжелым. И невыносимое бешенство завладело мной, ведь я был не хозяин самому себе!

      На мне сидело нечто. Сидело и смотрело в мое лицо, но я не мог его разглядеть. Мои глаза вонзались в одну лишь точку на потолке, но эти глаза! Слезисто-мокрые, серовато-мрачные, обрамленные шириной раскрытых век, они смотрели на меня. Я чувствовал холодное дыхание на себе, оно становилось все ближе, словно обнюхивало меня снизу вверх, а холодные склизкие лапы, едва касаясь, бродили по телу, слугой которого я стал.

      Каким же жалким я чувствовал себя! Словно связанный километрами каната, обездвиженный весом в сотни тонн, я сжимал свою челюсть и изо всех сил старался встать, но чем сильнее я напрягался, тем больше прикосновений я чувствовал. Я стал пленником. Пленником того, кто сидит на моей груди и отбрасывает тени