Биссектриса – это такая крыса…. Наталья Цитронова

У Веры – только Ангелочек. Сестра привезла пышные батоны белого хлеба, трехлитровую банку сливок, семена, чтоб укропную водичку запаривать и малышку поить (от колик помогает) и еще много чего полезного. Помогла – спасибо ей! – но извела советами. Мол, кормить дите строго по часам надо. Ночью не вставать, если завозится. Не вставать, даже если заплачет. И вообще главное в воспитании – режим…

      У неопытной Веры так не получалось. Она оказалась суматошной мамашей, подскакивала в постели, казалось бы, даже от шороха ресниц. Иногда ей мерещилось, что при родах забыли перерезать пуповину и они с Ангелочком до сих пор одно целое, что у них даже бьется одно сердце на двоих. А тут еще возникла проблема с кормлением. Девочка вялая, грудь деликатно брала. Чмок-чмок с ленцой и заснула… Да и Вера поначалу не шибко молочной была. Чтоб малышка не голодала, она ее сутками с рук не спускала, держала к груди поближе. Дите проснется, ресничками похлопает, разинет ротик словно птичка, а тут – нате, пожалуйста! – все условия.

      Месяцам к шести мордочка у дочки округлилась, порозовела, а сама Вера хоть высыпаться начала. В ясельки кроху жаль отдавать, решила оставлять с няней. Из нескольких кандидатур такую выбрала: женщина-инвалидка с одной рукой. Предусмотрительно дома у нее побывала, отметила: чистенько живет, но бедновато. Такая расстарается даже за мизерную плату. И не ошиблась…

      Работала (закон для кормящих матерей позволял это) полдня. Домой неслась ног не чуя, чуя только сильные приливы молока. Зачастую оно обильно пропитывало не только сатиновый лифчик, но и нейлоновую блузку, и трикотажный свитерок-самовязку. Одежда становилась как накрахмаленная, колом топорщилась… Дома Ангелочек, не дав переодеться, буквально перелетала от няни в материнские объятия и хватала, жадно впиваясь, горячую напрягшуюся грудь.

      Потом все-таки в ясли пришлось оформлять. Экономнее, но, боже, какой стресс! Малышка не желала отлипать от матери, орала так горько и отчаянно, цеплялась так судорожно и больно, хоть тоже вой. Вера всегда старалась забрать ее пораньше. Придет, присядет в раздевалке на скамеечку. Ангелочек словно чувствует – молнией вылетает из игровой комнаты, лезет к матери на коленки и хозяйским жестом рвет пуговички на блузке.

      – Ай-ай-ай! Такая большая девочка, – стыдила ее тетя Света, мама толстенького неуклюжего Паши.

      Ангел лишь крепче обхватывала грудь («мое!!!»), зарывалась в нее, но одним глазком, сердито, с торжествующим любопытством следила за окружающими. Два года ведь уже было…

      Ну а потом легче стало. Девочка славненькой росла, некапризной, улыбчивой. «Мамин хвостик», – говорили про нее взрослые. Иногда солнышком называли, но чаще всего по имени – Ангелочком. К самостоятельности быстро приучилась, в садик «Ласковый Миша» (его во дворе их дома к Олимпиаде построили) уже одна ходила. С семи лет и за хлебом в магазин носилась, и супчик себе разогреть могла.

      Вера со временем успокоилась,