Любовь нельзя убить. Александр Кваченюк-Борецкий

и сблизило ее с Лукерьей Захаровной. Дома их располагались рядом, а усадьбы разделял ветхий забор. Соседки часто виделись, и, как могли, морально поддерживали друг дружку. Они были не против того, чтобы их дети также проводили свой досуг сообща. Иринка была девчонка бойкая и живая. С длинной косой и большими во все лицо глазами. Она и Фрол очень хорошо ладили между собой и потому почти никогда не ссорились. Но, как только, придя со школы, в доме появлялся Клим, Иринка вдруг переставала обращать внимание на Фрола. Сидя на старом, расшатанном до предела, табурете, который, казалось, вот-вот развалится под ней, она украдкой стреляла глазками в Клима. Уж, очень сильно он ей нравился. Его решительно сдвинутые брови, колдовской взгляд, от которого, казалось, буквально кругом шла голова, не могли не впечатлить ее наивную и доверчивую душу.

      Как-то Фрол с обидой спросил у нее:

      – Чего ты на него уставилась? Влюбилась, что ли?

      Но Иринка, потупив взор, ничего не ответила.

      – А тебе – что, жалко? – неожиданно вступился за нее Клим.

      – Жалко – у жужжалки! – не растерялся Фрол. И запальчиво добавил: – Это – моя девушка! Я, когда вырасту, на ней женюсь!

      – А, если она не тебя в женихи выберет, а – меня? Что тогда делать будешь, бедолага? – то ли в шутку, то ли всерьез спросил Клим.

      Фрол внимательно посмотрел на него и сказал:

      – Сам ты – бедолага! Зуб даю! Не выйдет у тебя ничего с ней!

      – Это – отчего же, не выйдет?

      – Оттого… Оттого, что ты никого, кроме себя не любишь! Ты – эгоист! Черствый эгоист! Все в классе тебя презирают! Поэтому ни одна девчонка в твою сторону… И не смотрит!

      – Зато Иринка, глядя на меня, все глаза себе промозолила! – ехидно возразил Клим. – Ты ее не интересуешь! И знаешь, почему?

      – Почему? – скорее автоматически, чем из желания узнать ответ на вопрос, спросил Фрол.

      – Потому, что у тебя кое в каком месте до сих пор ничего интересного не выросло!

      И он громко рассмеялся.

      Но Иринка была девчонка с характером. Сделавшись от стыда пунцовой, в ответ она в сердцах топнула ножкой.

      – Меня не волнует, на чьей грядке морковка поспела, а у кого из нее торчит, пока что, лишь одна ботва!.. Даже не рассчитывайте на это!

      И, сердито насупившись, добавила:

      – И потом, с чего это вы оба решили, что я за кого-то из вас замуж выйду? Вот Лукерья Захаровна услышит, о чем вы тут речь ведете, так она запретит мне приходить к вам в гости! Еще и моей родительнице обо всем расскажет… Тогда, пиши пропало! Сечете поляну, придурки?

      Но Клим, не обращая внимания на ее слова, и, видя, как злится Фрол, продолжал издевательски похихикивать.

      Но это был смех не к добру.

      Через месяц в дом к Устюжаниным пришли приставы и потребовали немедленно покинуть его.

      – Да, куда? Куда я с двумя детьми пойду, скажите на милость?