Путь стрельбы. Евгений Связов

Сначала – паника, потом – обречённая угрюмость. И вот от этой обречённой угрюмости меня снова нахлобучило жалостью, что я – не принц и у меня нет замка.

      Вообще от парка я бы пошла, а не побежала. Если бы не «Жигули». Но тут пришлось сделать вид, что я люблю бегать и побежать по тропинке к углу квартала. Рыжая, хрипя и булькая, пристроилась в спину.

      «Жигули» – тронулись и поехали по дороге к тому же углу квартала. Видимо, отслеживая рыжую и, возможно, меня.

      Так что, добежав до домов, я забежала на дорожку впритык к дому, забежала за угол и приготовилась присесть за палисадник, как поймаю свой рыжий хвост.

      Рыжая выскочила из-за угла, шумно хрипя. У меня мелькнула мысль, что сейчас резкой остановкой могу сорвать ей дыхалку и вообще убить. Но – поймала её, левой рукой зажав рот, а правой обняв, как в танце. Поймала – и присела, утягивая за собой вниз, присесть за палисадник.

      Присели. На корточки. Лицом друг к другу. Наверное, уперлись бы коленями друг другу в животы, но я ещё в присяде вниз стремительно отодвинулась.

      Ну, знаете, есть такая не очень понятная современной науке штука. Называется «биохимия». Этим «биохимия» объясняют ситуацию, когда два человека внезапно вспыхивают друг к другу неземной страстью. Ловят получасовые оргазмы, начинают кончать от лёгких обнимашек и всё такое.

      В общем, я про неё читала в Вики. И знала, теоретически, что это за хренью меня жахнуло от прикосновения к рыжей. Но напугало оно меня сильно. Вот это ощущение, что она – реально тёплая, уютная и просто кусок нежного спокойствия, которого мне очень надо, меня напугало. Особенно – в сочетании с ощущением, что ей реально сложно по жизни, и если я не помогу – её вот-вот затопчут и сломают в угрюмую терпилу.

      Так что я просто отпрыгнула от неё на метр. Мы пяток секунд подышали, а потом во двор заехали «Жигули». Проскочили ко второму подъезду, встали.

      Я, не вставая, гусиным шагом уползла за угол, поднялась, и тихонечко побежала в кусты через дорогу. Рыжая – за мной.

      В общем, мы молча, неспешной рысью вернулись к парку и пробежались до моего квартала.

      Я не знаю… разумом я надеялась, что рыжая – отстанет и вся эта хрень просто закончиться. Что мне не надо будет решать, что с ней делать. Не надо будет решаться вписать её на ночь… и, наверное, просидеть ночь в кабинете, борясь с желанием спать с ней в охапку. Ну или как-то ещё её иметь.

      Но – она не отстала.

      И надо было… что-то делать.

      Я перешла на шаг. Она – тоже. Отдышалась пару секунд и выплюнула сквозь хрипы:

      – Я! Не! Наркоманка!

      Я, с трудом удерживая на лице бетон, холодно отцедила:

      – Верю. Но мне пох.

      Я прошла ещё несколько шагов и свернула к попавшемуся подъезду. Не своему, само собой. Встала на крыльце. Повернулась к рыжей. Вопросительно задрала бровь, изобразив брезгливое недоумение. Рыжая метнула взгляд на лицо, не заглянув в глаза, уронила в землю. Её лицо потекло в безнадёжную угрюмость. Она тяжко, отчаянно прошептала:

      – Слушай, ну пожалуйста. Доделай доброе дело. Пусти в падик до утра, чтоб не задубеть. И дай сто рублей на проезд. Они у меня