Коробка Меркурия. Виктор Борисов

знала об этом. Он не чувствовал себя одиноко хотя бы час.

      Тимофей так и нашел Меркурия: во сне увидел, что какой-то нехороший дядя на его мать пялится. Сказал, не будешь со мной дружить, все маме расскажу. Меркурий не соглашался, но обещал подумать. Вопрос остался незакрытым.

      Меркурий вглядывался дальше в силуэт Светланы, ее приятную фигуру, добрый озорной взгляд. В голове у него закопошилось, зажужжало, чужие мысли пробились:

      «Сначала ману граблями прорежаю, потом ситом процеживаю, потом в муку мелю, потом булки пеку. Кто булки ест, тот…»

      «А вот сам попробуй каждый день к колодцу ходить, ведер не напасешься. Кто-то дырки делает там внизу. Поднимаешь ведро, а там пусто. Нет, ерунда. Придумаю что-нибудь интересней…»

      «Опять он пошел к своему другу, ну, допустим. Фото он мне показывал, да и рассказал порядочно. Но он же взрослый! Взрослый же? 22 года ему. Мало ли что на уме…»

      Он хотел бы познакомиться с ней, чтобы не подглядывать вот так за ее мыслями, но понимал, что ничего хорошего не выйдет, и подглядывать он все равно продолжит, но уже под другим предлогом и мотивом, и в конце концов станет ему противно за свое поведение. Лучше уж пусть будет о ком мечтать.

      «Надо будет Грише рассказать, пусть проследит», – долетела еще одна тревожная мысль.

      – Хватит глазеть!

      Крик Тимофея отдернул взгляд Меркурия от мыслей Светланы, достал из розового облака и притянул обратно к глазным яблокам. Осталось у Меркурия только неприятное чувство в груди. Гриша.

      – Разве не знаешь, что нельзя смотреть? – Тимофей наклонил немного приподнятую голову вбок и сощурился – Солнце попадало в глаза.

      – Так все смотрят.

      Меркурий прошел мимо Тимофея и направился вниз по холму в город, где блестели крыши.

      Небо поутру было зеленым и медленно остывало, превращаясь в лазурь.

      Впереди путь через город и подъем в гору. Всего несколько часов до домика Дэва. Меркурий чувствовал, что идти к нему нужно.

      Изнутри Меркурия выедало чувство полной непринадлежности к миру. Чувство появлялось каждый раз, как он просыпался. И все было всегда хорошо в жизни. Детство Меркурий провел с родителями в полноценной семье, получил музыкальное образование и продолжал занятия в консерватории до переезда. Но неспокойное чувство глодало его и не давало жить, превращая жизнь в пластик. Однажды учитель дал Меркурию задание: выразить себя через музыку. Меркурий отложил в сторону саксофон и ответил: «Слушайте». После этого случая интерес к творчеству угас. Меркурий решил, что нужно что-нибудь поменять в жизни.

      Иногда рыбаки доставали из воды рыбу. Рыба плескалась в воздухе, зацепившись ртом за крючок. Кто-нибудь особенно ловкий подлетал к скользкому морскому животному, чтобы освободить от подвешенного состояния и перекинуть в ведро. В ведре копошились другие рыбы.

      Меркурий проходил мимо. Утром возле реки особенно прохладно. Плеск воды и гудение рыбаков дополняли друг друга и успокаивали.

      Рыбаки сидели на берегу, глаза их были глубоко закрыты. Они тихо гудели, как пчелиные ульи, мягко