Зачем мы здесь?. Орфей

не поверю, что стану таким ворчливым, как эти… – ругаясь, появляется недовольный Рихард; для него не осталось верхних мест, он устраивается внизу.

      – Отставить брюзжание! – рявкает в ответ человек в дверном проёме.

      Он выглядит не молодо и не старо, с чёрными клочьями волос и усов. Форма его испещрена неумелыми стежками и запекшейся кровью. Со рта у него свисает тонкая сигарета, а в глазах искрится издевательское лукавство.

      – Кому что-то не нравится, тот свободен как вода в стакане, – произносит он и удаляется.

      Все переглядываются, многие раздражены.

      – Жаль канцелярских кнопок нет, – прерывает молчание Рихард. – Ему их не хватает в ботинках.

      – Или на собственной койке, – подхватывает Эрнст – задира, готовый поддержать любой саботаж. – Чтоб жизнь мёдом не казалась.

      Кто-то усмехается. Неожиданно с нар спрыгивает старый солдат и невозмутимо пробирается к выходу; мы его не заметили раньше. Вновь устанавливается тишина. Рихард вспыхивает и принимается разбирать вещи.

      – Полевая кухня, видать, приехала, – сообщает нам солдат, прежде чем уйти.

      За ним следует приличная часть новобранцев: мы ужасно голодные. Август не хочет идти, он совсем плох, мне не удаётся заставить его пойти на обед, и я с сомнениями оставляю его одного.

      – Принесу еду сюда, – говорю я, уходя.

      На пути сталкиваюсь с человеком без формы. На нём лишь грязная рубашка из серо-голубой фланели и брюки с потрепанными обмотками.

      – Извините… – бормочу я и не отворачиваюсь от него.

      Он молчит, скользит по мне невидящим взором и опускает голову. Меня словно ударили, так я поражен его впалыми щеками и горящими синими глазами, которые явно кричали, когда уста безмолвствовали. Но огонь их лихорадочный, нездоровый. Он точно поднят из-под земли.

      – Кто вы? – я спрашиваю и дотрагиваюсь до его холодного плеча. – Вам нужна помощь?

      Но он отшатывается непонимающе.

      – Марш на обед, – приказывает мне уже знакомый голос.

      Рядом со мной вырастает фигура того же самого вояки с тонкой сигаретой. Я не спешу выполнять приказ и снова оборачиваюсь на бедного незнакомца.

      – Это друг наш, – мерзко ухмыляется вояка и с силой бьёт по плечу бедолагу, что тот едва ли не падает. – Да? – два уголька его глаз устремляются в измученное лицо, и иссохшие губы ему вторят:

      – Да.

      – Зачем же вы его ударили? – возмущаюсь я, меня переполняет негодование и волнение.

      Вояка смеётся и уводит незнакомца, не удостоив меня ответом. Минуту колеблюсь и стою, бездвижный, глядя им в след. После, сам не свой, волочусь на дальше. Коридор ведёт меня в просторное помещение с лавками и столами, в одной из стен расширяется дверной проём; за ним видно лес и неказистую машину, окружённую солдатами.

      Небольшая очередь у кашевара уже успела поредеть. Я подхожу к нему с котелком и задумчиво всматриваюсь в его добротное лицо. Оно не такое, как у того незнакомца; теперь он не оставляет