Изгнание владыки. Григорий Адамов

улица», – подумал он и, решив проверить, повернул обратно, к другому углу квартала.

      Не спуская глаз с дома, все так же тихо, словно скользя над землей, он прошел мимо него и направился дальше, к углу.

      И вдруг он инстинктивно метнулся в сторону, к ограде: ему показалось, что какая-то тень вынырнула из-за угла и тотчас же скрылась.

      Нет, не скрылась! Чуть слышное шуршание крадущихся шагов донеслось до лейтенанта.

      Лейтенант приник к ограде, сердце у него забилось, кулаки сжались.

      «Вот как!.. Своя охрана?!»

      Скользящее, почти неслышное движение приближалось… Оно уже совсем близко… Высокая тень возникла и сгустилась во тьме, послышалось сдержанное дыхание…

      Лейтенант стиснул зубы… Сердце застучало, словно молот.

      И вдруг совсем близко тень сделала резкий поворот, громко скрипнул песок, вскинулась рука человека.

      Хинский замер.

      Мгновенно вспомнился девиз Комарова:

      «В схватке не защищаться, а нападать!»

      Молниеносным движением Хинский перехватил враждебную руку и сжал ее, как в тисках.

      Послышался приглушенный стон, и в следующее мгновение лейтенант взлетел на воздух, перевернулся и грохнулся всем телом оземь. Он не успел еще прийти в себя, как кто-то, могучий и тяжелый, уже навалился на него…

      Глава четвертая

      Прыжок в ночь

      После ухода Хинского в вагон-ресторан Комаров с удвоенным вниманием прислушивался к тому, что происходило в соседнем купе.

      Как он и ожидал, через трубу установки для кондиционирования воздуха к нему вскоре донеслись звуки открываемой двери. Но кто вышел из купе? Оба пассажира или один? Этого Комаров не мог определить.

      Оставалось ждать и слушать.

      Комаров долго и неподвижно сидел в своем углу, ловя невнятные голоса, разговоры, доносившиеся из ближних и дальних купе, шорохи, зарождавшиеся в самой установке кондиционирования. Все это надо было распознать, из потока звуков выделить то, что было интересно и нужно.

      Наконец настороженное ухо уловило едва слышный шум. Это был знакомый шелест тонкой и мягкой бумаги.

      «Кто-то, значит, остался в купе и читает газету. Кто именно? Кардан или его спутник?»

      Едва задав себе этот вопрос, Комаров услышал тихий, приглушенный гудок спрятанного в кармане микрорадио. Кто-то вызывал его. Конечно, Хинский.

      Так и есть: пароль этой декады – «Индеец» и их двусторонний пароль – «Лев».

      Хинский сообщал, что «основной» остался в купе, а спутник – в вагоне-ресторане. Ну что же, пусть он наблюдает за спутником неотступно, хотя бы пришлось разделиться, если тот высадится в Вознесенске отдельно от «основного»… Вряд ли?… Почему вряд ли? Все возможно… Ну, хорошо… все…

      Итак, Кардан остался в купе. Почему? Что он намерен делать? Почему не пошел в вагон-ресторан? Ведь он с утра там не был. Пора бы поесть. Решил ждать до Вознесенска? Ну что же, подождем.

      Комаров опять задумался.

      «Николаев»… Почему они говорили про Николаев? И «аэродром»… Правда, эти два слова