Агент. Татьяна Хмельницкая

глаза не хотелось, потому проигнорировала его.

      – Позвать врача?

      Дотошный какой! Спросил и отойди, нет ведь, продолжает! Следовало заорать на него, чтобы убрался и больше не приближался ко мне. Пришлось подавить эмоцию и взглянуть на доброго самаритянина. Им оказался молодой человек примерно моего возраста, возможно чуть старше. Голубые глаза, темные волосы, прямой нос и волевой подбородок. Вполне симпатичный малый. Только тонкие губы портили облик. Одет он был в белые брюки и голубую тунику. Что-то в молодом человеке показалось знакомым. Возможно, встречались в барах Илои.

      – Нет, спасибо, – выдавила из себя улыбку.

      Парень молчал и рассматривал меня. Не стала ему мешать, налила себе воды в стакан и отпила.

      – Цветана? – заговорил парень, а я поперхнулась.

      – Простите, мы знакомы?

      – Цветана Романова, – хищно улыбнулся незнакомец.

      Что-то не понравилось мне его проявление чувств. Безусловно, я сейчас не в том состоянии, чтобы объективно оценивать чужие эмоции, но даже в таком расположении духа меня насторожила злость, мелькнувшая в его взгляде.

      – С кем имею честь разговаривать?

      Неужели я отважилась на такую витиеватую фразу? Похоже, мои дела не так плохи, как казались. Я сделала еще глоток и, наконец, почувствовала облегчение. Энергетическая добавка в напитке начала действовать. Отлично, скоро приду в норму.

      – Бари Сухарев. Мы вместе учились в интернате. «Утренняя звезда», помнишь?

      Такое не забудешь. В памяти всплыла картинка распластанного на площадке возле школы тела мальчика. В тот последний день в приюте, Бари накинулся на меня. Мы подрались и я победила. Чуть позже Стас забрал меня из интерната, и о Бари слышать больше не приходилось. М-да, не скажу, что это самая приятная встреча с одноклассником.

      – Привет, Бари, – кивнула я. – Как у тебя дела?

      Меня мало интересовал Сухарев, и совсем не интересовало, как у него дела, но вежливость залог долголетия. Так мне Кольт всегда говорил. Он старше, значит, лучше знает.

      – Понемногу, – улыбнулся приятель. – Ты как?

      Пытаюсь выжить из последних сил, неужели не заметно? А скудоумные вопросы действуют, словно контрольный выстрел в голову. Стоп-стоп, Цветана! Так нельзя, нужно соблюдать формальности. Чтобы тем, кто их придумал, пусто было! Формула отторжения собеседника в моем случае проста: давняя антипатия, умноженная на похмелье. Но это не повод грубить парню. Вздохнула и, растянув губы в улыбке, произнесла:

      – Неплохо.

      Прошло больше десяти лет, а разнообразием тем наше с Бари общение по-прежнему не отличалось. Парень за эти годы не изменился, а я не настолько великодушна, чтобы продолжать глупые беседы.

      – Бари, я с трудом переношу полеты и могу показаться невежливой… Извини, но хочу остаться одна.

      – Да, конечно, прости.

      Сухарев резво поднялся, и, улыбнувшись, пошел восвояси. В этот момент на табло появился