Спецназ ГРУ. Жизнь после смерти. Часть 1. Вадим Владимирович Чинцов

вас погляжу. Все-таки не пиздила старуха, амулет то магический. Был.

      Я разлил из найденного кувшина вина – Давайте выпьем за нашу удачу! Видно Бог решил за нашу праведную жизнь одарить нас бессмертием. Прада старуха назвала вечную жизнь проклятием. У нас есть шанс в этом убедиться.

      До Лондона мы добирались двенадцать дней. Останавливались на ночевки исключительно в гостиницах, проклиная драгметалл, который таскали перед заселением и после. Перед Бирмингемом нас попытались ограбить. Причем не какие-то грязные разбойники. Вовсе нет. На нас напал отряд дворян из двенадцати человек. Едем мы рысью, никого не трогаем. Увидев кружащихся над придорожными кустами птиц метрах в пятистах от нас впереди и справа, мы с Змием и Семеном отдали поводья заводных коней Свищу, а сами, скинув с себя камзолы и отпустив поводья, мы, обнажив клинки, вырвались вперед. Свищ же соскочил со своего жеребца и наскоро связал все узды запасных лошадей веревкой, примотав ее к стволу дерева. Затем взлетел в седло и вытащив правой рукой из ножен арабскую саблю длиной около девяноста сантиметров, взял в левую руку ятаган с односторонней заточкой на вогнутой стороне.

      Навстречу нам, перегораживая дорогу, рванули конные разбойники, одетые в дорогие камзолы и кружева, сверкая драгоценностями на руках и даже на одежде. В правой руке у меня была трофейная рапира, вторая такая же досталась Змию. А в левой руке я держал удобную персидскую секиру под названием табар, которая также раньше была собственностью графа Аргайлла. Разница между секирой и топором – это баланс. Балансировка секиры давала своему обладателю неплохую свободу движений. Длина моего трофейного табара была около метра. Что делает персидский топор уникальным, так это очень тонкая металлическая рукоятка. Сильно изогнутое лезвие и наконечник в виде молотка были украшены завитками. На конце рукояти был шар, служивший противовесом, чем и обеспечивался баланс.

      Змий помимо рапиры в левой руке держал одноручный мессер длинной клинка в семьдесят сантиметров. Семен был вооружен двумя арабскими саблями из узорчатого дамаска.

      Единственное, о чем я жалел – отсутствие в коллекции графа арабских луков. Имеющиеся в замке тяжелые самострелы были тяжелыми и неудобными. Впереди на нас несся какой-то юнец лет восемнадцати. Его глаза горели предвкушением убийства, в руке он держал шпагу, азартно подгоняя золотыми шпорами великолепного испанского скакуна, обошедшегося его отцу в три сотни фунтов, весьма дорогой была и богато украшенная конская сбруя.

      Я привстал в стременах, отклонив шпагу юнца, ударил эфесом рапиры в челюсть. Сопляк вылетел из седла, а его конь пронеся мимо меня. Слева на меня налетел очередной разбойник с шрамом на все лицо, который пытаясь отбить удар Семена, получил от меня табаром по голове, развалившейся надвое как арбуз. Мой жеребец поднялся на дыбы, ударив своим передним копытом чужую лошадь по голове. Я рубился уже с четвертым противником и мои руки были по локоть в крови. Я не видел обошедшего врагов с тыла Свища, которому удалось за несколько секунд завалить сразу