89-Я. MarGo

теплоту. Сейчас на ее лице была такая улыбка, которую я видел впервые. Вся светится изнутри божественным светом и благодатью. Дети чувствуют людей, они тянулись к ней. Я залюбовался ею.

      С боку подошел Дейв скрестил руки на груди:

      – Красивая. Да? – молчу, – С собой заберешь или тут оставишь?

      – Мы не вместе, – сказал, горько стало, больно на душе, – Она просто 89-я.

      – Ну, и дурак! – выдал он эмоционально. Как будто это мой выбор. « Я не с тобой!»

      – Как дед? – сменил тему я.

      – Нормально. Если что еще будет, по пути бери все.

      – Я знаю.

      – Спасибо и на этом. Ты молодец. А насчет нее подумай раз сто. Слишком уж хороша, чтобы оставлять без присмотра, желающие прибрать к рукам найдутся. О! Я не о себе сейчас, не думай!

      Я вздохнул тяжко.

      – Я к нему.

      Оставляю ее здесь и иду к деду. Дедом мы называли реального деда, имени мы его не знали, он говорил, что забыл его. Ни имени, ни возраста. Я предполагал, что ему уже за восемьдесят. Он был слепой, ходил с палочкой. Был невероятно мудрым и по-любому вопросу давал дельные советы. Заставлял ненавязчиво посмотреть на любую ситуацию под другим углом и принять правильное решение. К нему за советом ходили все. Он был нашим наставником, проповедником, учителем. У него был небольшой уголок в большой комнате, где все мужики спали, завешанный тряпицей. Зачем он завешивался, я не понимал, ничего же не видит. Он почти всегда читал, водил пальцами по печатному тексту, обычному тексту, не для слепых и как-то разбирал, что там. А книги были повсюду, под кроватью, возле, везде. Я приносил ему новые всякий раз. В этот раз тоже две.

      – Здравствуй дед, – отодвинул шторку немного, он лежал без книги.

      – Вейл, – обрадовался, похлопал по кровати, – Садись, спасибо за книги. Как твои дела?

      Не зрячий, но видел больше зрячих. Говорил, чтобы видеть, глаза не нужны.

      – Восемьдесят девятую нашел, привел знакомиться.

      – А что так печально? С ней все хорошо?

      – Да, она здорова.

      Он молчал, я тоже.

      – Она волнует тебя да? Ну, так это дело молодое!

      Вот как он это понял, я же ничего не сказал!

      – Я знаю, о чем ты думаешь. Что сейчас не время, нужно думать о другом. Думаешь, будет другое время? Лови момент, собирай эти жемчужины, подобное больше уже никогда не повторится. Потом будешь нанизывать каждую на нитку памяти и смаковать каждую. Ты тоже человек, так позволь себе им быть. На тебе и так неподъемно тяжелая ответственность. Воспоминания – это все, что у нас остается после. Что помогает нам жить и идти дальше. А любовь – это главная жемчужина, самая яркая.

      – Ты любил?

      – Конечно, я любил, и прекрасно помню как это. Но ценнее всего в моих воспоминаниях то, что я был любим, и нужен ей. Нужен как воздух.

      – А если…

      – Нет никаких если! Они только в твоей голове. Смелее и все «если» испаряться.

      – Думаешь, она та самая?

      – Я этого не знаю, но это знает твое сердце.

      Помолчали еще немного.

      – Я пойду.

      – Заходи.

      Сходил