Журнал «Юность» №06/2024. Литературно-художественный журнал

нервы?

      «Да он не боится ничего», – с удивлением подумал Митя и осторожно осмотрелся по сторонам.

      Заметив это, Крупцев расхохотался:

      – Полноте, что вы как мешком ударенный. Держитесь естественней!

      Он кивнул с улыбкой в ответ на поклон одного из преподавателей, шедшего мимо по коридору, и чуть слышно произнес:

      – Операция будет на кафедре. Время то же.

      – Не в анатомичке? – переспросил Митя.

      – Нет. Живой ведь пациент. И останется жив. – Крупцев сощурил глаза. – Я очень на это надеюсь.

      И, заговорщицки подмигнув Мите, он направился в лекторий, отбивая тростью ритм и снова обрастая студентами, как кашалот планктоном.

* * *

      Несколько утренних лекций показались Мите мучительными и бесконечными. Он совсем не вникал в материал и был не в силах переключить мысли о предстоящей операции на что-либо другое. Белкин сидел сонный, угрюмо-молчаливый и с похмелья, что, в общем-то, хорошо, потому что разговора с ним даже о ерунде Митя совсем не хотел.

      За час до назначенного времени он, как было оговорено с Крупцевым, пришел в один из кабинетов, примыкающих к кафедре. Через боковую дверь проглядывала воронка амфитеатра со стульями, на которых, как в опере, уже лежали отпечатанные на машинке листы с кратким описанием предстоящего действия. Сама кафедра была в два раза больше, чем анатомический театр. Митя подумал, что не живой пациент оказался причиной переноса операции в этот огромный зал, ведь никто из медиков суеверием не страдал, а именно амбиции профессора: больше зрителей, больше аплодисментов.

      Вошла Цецилия, ассистентка Крупцева, сухо улыбнулась ему краешком рта и показала глазами на хирургический халат и висящую на вешалке телогрейку.

      – Так рано ж вроде, – вместо приветствия буркнул Митя.

      Цецилия не ответила. Митя сел на стул и принялся наблюдать за тем, как толково и уверенно девушка раскладывает инструменты на маленьком выкатном столике и накрывает их стерильной простыней. Даже со спины она была хороша, изящна, а в белом халате, завязанном тремя тесемками сзади по гибкому позвоночнику, напоминала мраморную статую. Еще на первом семестре Митя услышал от сокурсников, что ухлестывать за ней бесполезно: мол, холодна, как мороженая стерлядь, и даже у Белкина с ней ничего не получилось. Когда Цецилия обернулась, Митя спросил:

      – А кто пациент?

      – Не знаю. – Она равнодушно повела плечом. – Петр Архипович договорился заранее, что подадут того, кто будет на нашу дату более готов и менее хлопотен в деле.

      «Подадут». Митя отвернулся. Как блюдо в кабаке. Пациента готовят и подают…

      Все меньше ему хотелось участвовать в подмене. Но слово он дал, да и деньги уже почти потратил, раздав долги, так что пути назад не было. Митя поискал глазами иконку, какие обычно стояли в операционных, и, не найдя ее, достал ладанку, память от бабушки. Цецилия лукаво сощурилась:

      – Волнуетесь?

      – Вовсе нет, – соврал Митя.

      Про