Свет твоей души. Милада Харман

не пытался что то изменить, потому, что смирился с этим однообразием, и перестал надеяться на то, что счастье однажды всё таки постучится в его дверь.

      Но его живое, умеющее так преданно любить сердце, не способно было жить в вакууме, где нет воздуха, способного даже из маленькой искры разжечь пламя. Сердце по-прежнему оставалось горячим и даже предательство близких людей не смогло вытравить из него мечту о женщине, которая придёт в его жизнь и останется в ней навсегда.

      Перед его глазами был живой пример того, что любовь на всю жизнь существует, и примером этим были его собственные родители, всю жизнь жившие душа в душу, ни разу не расстававшиеся друг с другом больше чем на пару дней. Для себя он хотел точно такого же, хотя он и имел обиду на родителей, за то, что он для них всегда был третьим лишним, но именно о таких отношениях с женщиной он всегда мечтал, чтобы одна и на всю жизнь.

      Сейчас, после тех событий он ещё больше, чем раньше, стал бояться, что не сможет быть достоин любимой женщины, стать для неё тем единственным каким он хотел быть, и кто-то снова уведёт её у него.

      Боялся, что не сможет сделать её счастливой, и она уйдёт от него сама, боялся, что кто-то снова будет манипулировать им, используя в своих целях. У него появилось так много страхов после того как его предали, и эти страхи сдерживали его, не давая никому возможности слишком близко сблизиться с ним, так он пытался защитится от новой боли, которую ему могли причинить.

      Никто и никогда не назвал бы его трусом, он легко мог в одиночку уложить пару – тройку подонков промышляющих в подворотне, но в отличии от его тела, его душа и сердце были чувствительны и ранимы, он не умел любить в пол силы, и уж если отдавал чему то или ком то своё сердце, то это была любовь на всю жизнь.

      Умея так глубоко чувствовать, он стал бояться душевной боли, и всеми силами старался оберегать свой внутренний мир от посягательств из вне. Ему даже в голову не приходило, что он не просто оберегает себя от душевных страданий, а строит стену между собой и остальным миром. Стену, которая со временем превратилась в непробиваемую броню, пробиться через которую, без его ведома, уже никто больше не мог.

      * * *

      Дождь лил стеной вторые сутки подряд, не прекращаясь, свинцовые тучи то там, то тут, озарялись огненными стрелами молний, от громовых раскатов становилось не по себе.

      Он посмотрел в окно своего автомобиля на соседние машины, стоки не справлялись с выпавшими осадками, и вода буквально рекой стояла на улицах и проезжей части, у машин с низкой посадкой вода скрыла шины, казалось, что они не ехали, а плыли, он подумал, что они стали похожи на амфибий.

      Стрелки часов неотвратимо приближались к времени Х, он ненавидел опаздывать, но стоя в этой километровой пробке, он ощущал себя беспомощным, потому что здесь от него ничего не зависело, и он ничего не мог изменить.