ЧУДИЩЕ. Хельга Закимова

«бабуля», она бы конечно такого не позволила.

      – Стучу, Стучу! Почему звонок-то не работает, Джейн!

      – Да, мама, сломалось что-то, все руки не доходят.

      – Мужика потом что в доме нет.

      Я выхожу в прихожую. Она как раз осматривает нашу простенькую квартиру с явно неодобрительным видом, и ее взгляд спотыкается на мне:

      – Тьфу, чудище!

      Когда я был совсем маленьким, я думал что «Тьфучудище» это имя такое, и я каждый раз говорил: «Бабуля, меня же Майк зовут, ты что забыла». Сейчас я понимаю конечно.

      Она неодобрительно качает головой:

      – Ой, и какой смысл было переезжать в эту дыру?

      – Ну мама, это очень милый городок и у меня уже много друзей и …

      – А как же Джозеф?!

      – Мама, мы расстались…

      – Я так и знала, – она охнула, – так и знала, что ты прошляпишь очередного мужика. Ты что хочешь?! Одна остаться хочешь?! Без семьи, без детей остаться?!

      – Мама, хватит! Лучше уж одной, чем с кем попало!

      – Я что говорю «с кем попало»?! Я не говорю «с кем попало»! Но нужно же думать, делать что-то же, не ждать, что тебе на голову свалится мужик! Искать же где-то! Вот у моей подруги есть сын, прекрасный молодой человек и умный, и воспитанный…

      – Мама, прекрати, что за глупости?!

      – Ну конечно, мать глупая! Что ты, что отец твой, упокой Господи его душу, все по-своему. Мужика хорошего удержать не можешь, зато вот с чудищем своим носишься, как будто дитя родное.

      Я давно узнал это, что я не родной, я слышал как мама и бабуля вместе рассказывали историю о моем появлении:

      – Я тогда приехала к маме на Рождество. В деревне настоящая зима, не то что городская грязь.

      – А я всегда говорила – в деревне лучше!

      – Утром я вышла на крыльцо, всю ночь шел снег, и он сверкал на солнце так, что глазам было больно, и все вокруг было наполнено белым туманом – настоящая сказка.

      – Весь двор завалило, два дня потом чистили.

      – Крыльцо было под снегом, и я вдруг заметила странный сугробик на нижней ступеньке. Это оказалась небольшая корзинка, с какими деревенские девушки ходят за грибами, ее полностью засыпало, только краешек ручки виднелся из-под снега, и вокруг не было никаких следов, наверное корзинку оставили еще вечером, до того как начался снегопад. Внутри в голубом одеяльце было холодное, неподвижное тельце. Он не подавал никаких признаков жизни, и я подумала, что он умер от холода. Боже мой, это была такая ужасная находка еще и перед самым Сочельником, но вдруг я почувствовала, что его сердечко бьется, очень-очень медленно: тук… и пауза, как будто показалось, но нет опять – тук… Это чудо – он был жив!