Шипы. Павел Владимирович Рязанцев

долго придётся сидеть впотьмах – неизвестно, так что писать рассказ для марафона на телефоне было бы безрассудно и расточительно. Оставалось не так уж много вариантов, поэтому Антон на ощупь нашёл в ящике стола кипу листов и ручку и вытащил их на поверхность.

      – Блин, как же мутит. – Антон открыл окно. Дышать стало чуточку легче, но естественного освещения для письма было мало – глаза поломаешь.

      – Не знаю, как ты, а я буду читать, – отозвалась тётя Василиса, прерываясь на кашель. – При свечах, как наши бабушки и дедушки делали.

      «Ещё и писать при свечах буду. На бумаге. Для полного олдскула не хватает только пера с чернильницей».

      Антон наклонился за письменными принадлежностями, как вдруг ему стало дурно. Закружилась голова, заболели глаза, а из носа хлынула кровь. Прямо на бумагу.

      – Тоша, ты не знаешь, где у вас свечи и спички? – донеслось с кухни, но Антон не ответил. Он испуганно следил за тем, как из свежих кровавых разводов вырисовывались буквы, а затем и слова.

      «Газ! Выключи газ!»

      В голове писателя что-то щёлкнуло.

      – Тётя Василиса, вы ведь не забыли про плиту?

      – Нашла!

      Они ползут

      Начался отопительный сезон. Виктор понимал, что причиной похожего на мышиный писк звука являлась бегущая по батареям вода, но никак не грызуны. Боже, храни этот дом от такого «счастья»! Будто всякой летающей и жужжащей братии мало! Летнего солнца и тепла, может быть, мало, а вот ос, мух и комаров – этой дряни всегда более чем достаточно.

      «За это я и люблю осень: холод усыпляет эту вездесущую погань – жаль, что не убивает насовсем! – и дарит мне немного покоя…»

      Что-то мягко ударилось об окно. Первый раз, второй, третий…

      «Что за… Ох, сонная муха! Зараза! Ещё вялая, но уже, сука, дерзкая!»

      Хлопок. Второй. Третий. С четвёртой попытки свёрнутая в трубку газета настигла назойливое насекомое на подоконнике.

      «Вот так-то! Человек сильнее!»

      Виктор приоткрыл окно и отправил чёрненький трупик на улицу. Снаружи гудела серая трансформаторная будка, вдали завывали моторы автомобилей. Ветер безостановочно свистел, словно зазывая безденежье. Вторжение шумов длилось лишь секунду, но тише после него как будто не стало. На кухне басил холодильник, за стеной с не ахти какой звукоизоляцией тикали механические часы. Вода в трубах по-прежнему не унималась.

      И стены… Под ними словно кто-то копошился. Или это облезали древние как сам дом обои?

      Что-то коснулось ступни Виктора, и он брезгливо одёрнул ногу. На пол неспешно спланировала пылинка…

      ***

      – Доктор, как он?

      Старичок с аккуратной бородкой поправил очки на носу и заглянул в палату. Виктор сидел в углу и напряжённо следил за стенами. Изо рта то и дело вырывался нервный вздох.

      – Пока не очень, – покачал головой старичок, но тут же заверил посетительницу: – Работаем, голубушка, работаем…

      «Они ползут по стенам… Они ползут к моим ногам… Они ползут по моим пальцам!»

      Об этом не пишут в сказках

      Бледное