Русский мессия. Дмитрий Вощинин

посещения духовного училища он вернулся в село Покровское, сделался крестьянином и жил там со своей женой и матерью… Во время войны он стал военнообязанным, но на фронте не был, а работал помощником санитара в императорском санитарном поезде.

      Григорий Ефимович Распутин с детьми: Матрена, Варвара и Дмитрий. Село Покровское.

      Из своих дочек Распутин хотел воспитать «дамочек» – и девочки действительно получали хорошее домашнее образование, разностороннее, как было принято в аристократических семьях. Пошли даже слухи, что дочери «мужика» вот-вот будут устроены в «Институт благородных девиц», так что директору Смольного института пришлось успокаивать высокопоставленных родителей своих подопечных, что их дети не окажутся в одном классе с «этими».

      На момент убийства Распутина старшей его дочери, Матрене, было восемнадцать лет, и она собиралась замуж. Марочка, как ее называл отец, была любимым ребенком Распутина, похожа на него чертами лица, деятельная и с независимым характером.

      В 1977 году, после смерти Матрены, появились ее воспоминания, в которых Распутин открывается как настоящий праведник, несущий людям духовный свет.

      Живой Распутин

      Внешность Григория Распутина, ранее упомянутая при знакомстве великосветских дам в киевском монастыре, была характерна для простого русского человека: обветренное, опаленное солнцем морщинистое лицо пожилого русского крестьянина – узкое, с крупным бугристым носом, полными губами и длинной бородой. Волосы разделены на пробор и начесаны на лоб, чтобы, по словам дочери, скрыть странную шишку высоко на лбу.

      Самые верные описания внешности этого человека, естественно, принадлежат женщинам, и их проницательность была вовсе не случайной.

      «Коренастый, с необычайно широкими плечами, он был одет в лиловую шелковую рубашку с малиновым поясом, английские полосатые брюки и клетчатые туфли с отворотами. Лицо его показалось мне давно знакомым: темная морщинистая кожа обветренного, опаленного солнцем лица его складывалась теми длинными узкими полосами, какие мы видим на всех пожилых крестьянских лицах. Волосы его, небрежно разделяющиеся на пробор посередине, и довольно длинная, аккуратно расчесанная борода были почти одного темно-русого цвета, – вспоминала писательница Вера Жуковская. – Подойдя совсем вплотную, он взял мою руку и наклонился ко мне. Я увидала широкий, попорченный оспой нос, скрывающиеся под усами узкие бледные губы, а потом мне в глаза заглянули его – небольшие, светлые, глубоко скрытые в морщинах. На правом был небольшой желтый узелок. Сначала и они показались мне совсем обычными, но уже в следующую минуту мне стало неловко, и я почувствовала ясно, что там, за этой внешней оболочкой, сидит кто-то лукавый, хитрый, скользкий, тайный, знающий это свое страшное. Иногда во время оживленного разговора глаза Распутина загорались нетерпимым блеском, и из них струилась какая-то неприятная дикая власть. Взгляд был пристальный и резкий, мигали его глаза очень редко,